Ментальная несовместимость (сборник)

Дьяков Виктор Елисеевич

– Да если бы у нас была уверенность, что со временем нас и оттуда... А так, не имея никаких гарантий... Почему мы должны с детьми и стариками ехать куда-то в тайгу? И какое для нас Нечерноземье... С нами ведь ни одна областная администрация, там в Центральной России, разговаривать не желает. Только руками машут: как можно, у нас тут исконная, чистая Русь, не дадим вам её, берёзовую, голубоглазую, исчернить-испоганить. В Москве хоть какая-то власть нас выслушивает, хоть что-то обещает, хоть мизерную но помощь оказывает, хоть пансионаты холодные, но всё же предоставляет.

– Возможно,

в ваших словах и немало правды. Но основная, образно говоря, движущая сила ваших собратьев по несчастью, это стремление сидючи в Москве, под Москвой, в Сочи, высидеть себе прописку...

– Хватит! Я давно вас поняла... и ваше к нам... Ещё раз повторяю, не смейте путать нас с азербайджанцами и чеченцами, это они высиживают, покупают, у нас с ними нет ничего общего!

– Полноте, Карина Вартановна, чего уж там. Как во всех русских есть немалый процент финно-угорской и некоторый татарской крови, так и во всех вас, и в армянах, и грузинах есть и турецкая, и иранская, и горская. Историю ведь не перепишешь, у нас было многовековое смешение с волжскими и северными финно-уграми, двухвековое монголо-татарское иго, у вас несколько столетий ирано-турецких нашествий. Видимо, оттуда этот общий ген, который делает вас всех такими похожими, несмотря на разные веры и культурный потенциал, эти ваши характерные национальные особенности, о которых я вам толкую.

– Это бред какой-то!... Вы придумываете невесть что, потому что у вас нет законных оснований для нашего выселения, вам просто больше нечем оправдать!...

Гость снисходительно улыбнулся:

– Просто, я пока ещё надеюсь на ваше благоразумие, и мне очень не хотелось бы применять насильственные методы.

– Но вы же... вы же не имеете права, это самоуправство! У нас официальный статус беженцев... нам и в краевом Совете обещали и здесь, в вашем районном... Вы же просто самозванец, а официальная власть нас не гонит... не гонит!!

– Ну, не знаю... Ну, даже допустим невозможное, изведёте вы массу денег на взятки и подарки, и сделают вам временную прописку... Ну и что потом? Тогда вы уж точно войдёте в конфликт с нами, с казачьим движением, ну а мы ответим всеми имеющими средствами. И на работу я вас ни при каких условиях не возьму. Ведь История-то у нас уже другая, не СССР, а России. И я не вправе, вам, армянке, да ещё из другой республики, позволить преподавать этот важнейший сейчас предмет. И для мужа вашего никакой работы не предвидится в нашей «Сельхозтехнике». Это я вам тоже обещаю. Дояркой или скотницей пойдёте?... А супруг на трактор, или слесарем под тот же трактор?... Как, устраивает такая перспектива?...

Женщина молча улыбнулась одними губами, глядя в сторону, в темень за окном. Гость же решил вновь смягчить ситуацию и заговорил с участием:

– Я же всё понимаю... как вам досталось, и здесь тоже. Ведь это наверняка там в каком-нибудь краевом или районном начальственном кабинете вас с толку сбили, чтобы с рук поскорее сбыть. Дескать, в город не рвитесь, а лучше где-нибудь на селе, вот так, дома купите, благо продать есть желающие, а потом местную власть уговорите, уломаете. Что разве не так?

– Мы никуда больше не поедем,- женщина как не слышала

предположений собеседника и как бы не ему, а самой себе говорила.- Некуда нам, да и маму срочно вывозить надо, там её туберкулёз доконает. А насчёт работы... Меня не возьмёте, а детей не принять в школу не имеете права, им учиться надо, и так уже третий год по-человечески не учатся. А ради детей я хоть в доярки, хоть куда... научусь, нас работой не испугаешь, лишь бы угол, крыша над головой была...

6

Таня и Анатолий совсем не пользовались возможностями, что им предоставили наступившие сумерки. Обычно, во время свиданий, он в эту пору "наглел" безудержно. Она, в свою очередь, ослабляла противодействие, смелее отвечала на ласки: темнота, как известно друг молодёжи, союзник влюблённых. Сейчас же они будто забыли, ради чего встретились. Сидя на той же скамейке они тоже в основном разговаривали.

– Эт верно... если бы всё получалось, как хочется,- мечтательно говорил Анатолий.- Вот поступили бы мы с тобой куда хотели, в Москве, так сейчас никаких проблем, круглый год бы виделись.- Он прилёг головой на колени Тани, а она одной рукой отмахиваясь веткой по мере надобности от комаров, другой поглаживала его короткие мягкие волосы.

– Да нет Толь, такого никак бы не могло быть. Я бы в прошлом году ни за что не поступила. Конкурс... я ж тебе говорила... Вот тоже нелёгкая дёрнула, с Катькой поехала. Мать предупреждала, она ж медалистка, всего один экзамен сдаёт... Не послушалась, дура. Хорошо, что ещё сообразила, как отлуп дали, сразу назад. В наш институт еле-еле на последний поток успела. Слава Богу, здесь-то баллов хватило.

– А если бы не успела?- задумчиво спросил Анатолий, поворачиваясь лицом прямо в полукружье таниного живота и начиная носом испытывать его упругость.

– Тогда бы домой вернулась, тут бы куковала.

– На ферму бы пошла?- Анатолий спросил озорно, со смешком.

– Да ну... что я дура, да и родители бы не пустили. Мать куда-нибудь бы к себе пристроила.

– А ты знаешь, я тебя сейчас на ферме представил, и самому смешно стало.

– Чего тут смешного?- Таня не больно шлёпнула Анатолия по щеке и будто бы с обидой отвернула его голову от своего живота лицом вверх

– Ну не злись, Тань... Просто несовместимо, ты и под коровой.

– Что несовместимо?... Свою-то корову я дою.

– Это не то, одну, да не каждый день.

– Ну да, не то. А ты вот сам попробуй, подлезь под корову. Вам мужикам, вообще легче жить, рассуждаете только. А у меня от одной и поясница отваливается, и руки болят.

Немного помолчали - Анатолий виновато, Таня обиженно - прежде чем он подобрал прерванную нить разговора:

– А я ведь когда в восемдесят девятом поступал в московское ВОКУ, почти поступил... на последнем экзамене срезался. Ну, у нас-то конечно попроще, в военные училища медалисты не идут. Если бы не этот чёртов билет по физике. Понимаешь, сидим три человека, справа у соседа билет – весь знаю, слева тоже, а свой... Как нарочно... Зато сюда, в наше, орджовское всех брали, тут каждый год недобор.