Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских
Шрифт:
Опасность может сидеть внутри какой-либо ситуации, как в чреве, и внезапно актуализироваться, родиться.
3. Опасность мыслится как нечто с очерченными границами, площадка (быть вне опасности, зона опасности, опасность заключается в…). Опасность может менять свои размеры либо вследствие обстоятельств, либо под воздействием человека (уменьшается, возрастает, огромная и пр.).
4. Опасность мыслится как предмет, находящийся наверху (надвигается, нависла).
В русском языковом сознании человек перед лицом опасности должен собраться, сконцентрироваться, мобилизоваться, напрячь все силы, чтобы дать ей отпор, избежать, обойти, уйти из-под нее. Каждое из этих действий подтверждают выделенные
Таким образом, в опасности мы видим и «отпечаток» пастбища (площадка), и, условно, нападение волков на стаю, и ситуацию, с которой человек может встретиться в лесу на охоте, а также образ нависшего дамоклова меча, о котором мы скажем далее и который в свою очередь является заимствованным из французского.
Русское слово угроза этимологически связано со словом гроза (ИЭССРЯ), то есть с пугающим проявлением природы, которое ранее ассоциировалось с гневом богов. Зачастую оно используется как синоним опасности, но имеет существенный нюанс в значении. Прежде всего, угроза – это обещание причинить кому-либо зло, неприятность, это намерение вызвать страх.
В этой связи любопытно сопоставление таких пар, как опасность – опасаться, угроза – угрожать. Так, источником угроз является действие, описываемое глаголом угрожать, источник опасности кроется отнюдь не в соответствующем глаголе, описывающем, напротив, следствия осознания опасности.
Источником и угрозы, и соответствующего глагола является человек или персонифицируемое существо, наделенное злой волей (так, в выражении «угроза эпидемии» эпидемия одушевляется и потому может угрожать). Источник опасности, как правило, неодушевлен, а если и одушевлен, то необязательно злонамерен (душевнобольные зачастую представляют опасность, но не угрозу). В связи с выделенным значением угроза часто сочетается с глаголами речи и может быть открытой, откровенной, прямой, к угрозам можно прибегнуть, она может происходить с чьей-либо стороны, может заключаться в словах (см. у Даля: «угрозное слово, у меня есть на него угроза»).
Второе значение, по нашему убеждению, имеет оттенки первого: угроза — это возможность возникновения опасного, что может причинить зло.
Мы говорим: опасность взрыва, возгорания, пожара, угроза войны, агрессии, нападения, провала, конфликта, скандала. Грань здесь тонкая, и многие не соблюдают ее, однако отметим, что угроза предпочтительно происходит от людей, а опасность – от стихии.
По-русски мы говорим: угроза нависает, возникает, возрастает, под угрозой можно быть, находиться. Таким образом, мы видим, что она направлена сверху вниз, ассоциируется с чем-то видящим, что показывает, с одной стороны, ее возможную связь на образном уровне с облаком, а с другой, и это уже не гипотеза, – с дамокловым мечом. Но в отличие от опасности угроза неодушевлена, что логично, постольку она инструмент, который использует одушевленное существо.
Угрозу можно устранить, ликвидировать, уменьшить, ослабить, порождать, представлять собой. Это же человек может сделать и с опасностью, однако по отношению к человеку угроза не ведет себя как опасность, она всегда явная и, в силу своей неодушевленности, не может на него коварно и вероломно охотиться.
Русское слово риск, заимствованное из французского, определяется
Второе значение, выделяемое и Далем, и Ожеговым: «действие наудачу, на авось». Рисковать, в связи с этим, означает пускаться на неверное дело, подвергать осознанно себя опасности. Появление в толковании слов, обозначающих идею угрозы и риска, таких понятий, как наудачу и на авось, возвращает нас к представлениям о недискретности мира и безответственности, о которых мы писали в предыдущих главах.
Даль свидетельствует, что распространившаяся и распространенная по сей день поговорка «Риск – благородное дело» – поговорка картежников, что теперь уже забыто, а выражение употребляется для любого класса подходящих ситуаций. Любовь и уважение к риску русских, любящих «быструю езду», некогда игравших в русскую рулетку и бездумно тратящих деньги, – известная национальная черта, многократная описанная и иностранными путешественниками, и русскими писателями, и культурологами и философами новейшего времени.
Русское прилагательное рисковый (о характере человека) выражает и преклонение, и восхищение, и страх (мы можем сказать: «он человек сильный, большой, рисковый», но не можем сказать: «он человек слабый, ничтожный, рисковый». См. также: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского»).
Русское слово риск не богато сочетаемостью. Мы можем сказать: увеличить, уменьшить риск, просчитать, обсчитать риск (риски), риск может быть огромным и небольшим. Вся имеющаяся сочетаемость трактует идею размера риска, но ничего не сообщает нам о его образе. Это произошло потому, что понятие и слово риск, заимствованные из французского в начале XIX века, не совпадают с понятием риск, риски, заимствованным из английского языка в последнее время в деловую сферу. Новый риск – по сути, банковский термин, распространившийся в связи с появлением в России в новые времена людей, занимающихся бизнесом профессионально и говорящих о риске не в бытовом контексте. Риск же, заимствованный из французского, описывал и описывает бытовые ситуации, с которыми человек сталкивается нередко по доброй воле.
Французское представление об опасности (гнездо danger, p'eril, menace, risque)
Французское слово danger (n. m.), означающее угрозу безопасности человека или вещи и ситуацию, которая из этого следует, произошло от вульгарно-латинского dominarium, в свою очередь явившегося дериватом от латинского dominus, означавшего «хозяин, повелитель». В Северной Галлии это слово, по всей видимости, первоначально употреблялось как dominium – «собственность, право собственности» и дало жизнь таким словам как domination – существительное от глагола превосходить, а также droit – право.
Словари фиксируют старофранцузское употребление слова danger в значении «превосходство, преимущество, власть». Первоначально выражение ^etre en dangier d’aucun означало «быть в чьей-либо власти». Современный смысл – «опасность», зафиксированный с 1340 года, возможно, выделился из en dangier de, пройдя смысловую эволюцию от «быть в чьей-то власти» до «опасаться чьих-то действий». Постепенно именно этот смысл вытеснил все прочие смыслы.