Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских
Шрифт:
Даль предлагает такие синонимы для слова обман (ТС): хитрость, лукавство, двуличность, то есть трактует обман как некую поведенческую тактику, негативно оцениваемую современной ему моралью. В приведенных им контекстах выявляется инструментальность обмана: ловец обманом берет, обманом города берут, от обмана не уйдешь.
В современном языке иструментальность обмана видна из его сочетаемости.
По-русски мы говорим: добиться чего-либо обманом;
совершить, обнаружить, раскрыть, разоблачить обман; пойти на обман; решиться на обман; наказать за
обман явный, бессовестный, наглый, подлый, коварный, сознательный, невольный и пр.
Прилагательные, сочетающиеся с этим словом, показывают как негативную оценку обмана с точки зрения существующей морали, так и явный перенос этой оценки с человека на совершаемое им действие. Обман – уже действие, причем не замыкающееся на словах, мы видим это из невозможности сочетания слова обман с глаголами речи. Обман, порожденный словами или поступкам, – содеянное, противопоставляемое словесному как легкому, неуловимому, несерьезному (именно так трактуют слова в бытовом сознании, в отличие от ученных-лингвистов, разрабатывающих теорию речевых актов (9)). Обман нельзя сделать, его можно только совершить, на него можно пойти – и тот, и другой глагол подчеркивают важность предпринимаемого действия с точки зрения внутреннего арбитража человеческой совести. Обман, связанный с манипуляцией материальными ценностями, уголовно наказуем.
Ложь же в своем максимально широком значении – свойство бренного мира, выражается в видимости или в словах, и не преследуется по государственным законам, а только по человеческим.
Сравним полученные нами представления о лжи в русском менталитете с французскими представлениями, выраженными в антонимических парах bien – mal, v'erit'e – mensonge.
Переводческая практика свидетельствует о том, что французское v'erit'e (n. f.) очевидно соотносится с русской правдой, поскольку сочетается так же, как русская правда, с глаголами речи, а в выражении с’est vrais – «это правда» – используется однокоренное прилагательное. По всей видимости, целостного отдельного понятия истины, как и всего сопровождающего ее комплекса идей, описанных нами ранее, во французском языке нет. Для выражения библейского смысла французы используют словосочетание V'erit'e absolue, пишут его с большой буквы, сохраняя при этом существенные компоненты значения слова v'erit'e.
У французского слова v'erit'e (n. f.) существует такой аллегорический корреспондент, описанный Чезаре Рипа: «Правда – это очень красивая обнаженная женщина. В правой поднятой руке она держит сияющее солнце, в другой – книгу и пальмовую ветвь. Под правой ногой у нее земной шар. Правда – обиталище духа, не расположенного искажать язык права, а расположенного соответствовать вещам, о которых она говорит и пишет. Она утверждает только то, что есть, и отрицает то, чего нет, не замутняя мысли. Нагота ее показывает присущую ей естественность. Солнце указывает на то, что правда – подруга света. В открытой книге зафиксирована правда о вещах. Пальмовая ветвь символизирует силу, пальма не сгибается от ветра и веса, так и правду нельзя согнуть, хотя многие стараются это сделать. Также правда символизирует и ее победу. У правды столько сил, что она побеждает все людские мысли. Земной шар под ногами ее означает, что она выше мира. Правда живет на небе среди богов».
Из приведенного описания мы видим, что v'erit'e
Французское слово la v'erit'e произошло от латинского verita, veritatis, означавшего «правда, реальность, законы права». Это старое заимствование, однако современная форма этого слова установилась лишь в эпоху Возрождения. С конца X века этим словом обозначали мнение, соответствующее реальному положению вещей, и противопоставляли erreur. Затем у слова развился более общий смысл: соответствие идеи объекту, рассказа – факту, слова – мысли. С конца XV века v'erit'e употребляется с общим смыслом «реальность». С XVIII века к описанному смыслу добавляется еще один: искренний пересказ того, что человек видел, знает.
Слово v'erit'e в современном языке означает правдивый пересказ реальности или же мысль, соответствующую реальности. Таким образом, v'erit'e – не сама реальность, пускай даже высшая, как это имеет место в русском языке, а человеческая функция, эквивалент правды. Слово v'erit'e так употребляется в современном французском языке:
chercher, pr'etendre `a, poss'eder, r'ev'eler, d'ecouvrir, d'em^eler, engager, discerner, r'etablir, confesser, avouer, reconna^itre, traduire, d'efendre, illustrer, propager la v'erit'e;
voiler, farder, d'eguiser, cacher, saisir, aimer, craindre, avoir peur de, 'ecouter, oublier la v'erit'e;
donner une contorsion `a la v'erit'e, 'ecorcher la v'erit'e; du choc des id'ees jaillit la v'erit'e; e/re 'epris, p'en'etr'e de v'erit'e;
la v'erit'e appara^it, 'eclate, offense, blesse, se trouve; dire ses quatre v'erit'es;
les v'erit'es absolus supposent un; etre absolu comme elles; amour, besoin, souci de v'erit'e; parcelle de v'erit'e; une v'erit'e imparfaite et privisoire;
une v'erit'e grosse, utile, profonde, incontestable, flagrante, patente, sencible, palpable, nue, vieille, connue.
Слово la v'erit'e входит в такой синонимический ряд: lumi`ere, verbe, lucidit'e, sinc'erit'e, exactitude, justesse, valeur, vrassemblance, certitude, conviction.
Из приведенной сочетаемости мы видим, что v'erit'e во французском языке имеет множество коннотаций. Среди них основные следующие:
1. V'erit'e как текст. Ее можно переводить, иллюстрировать, слушать, говорить.
2. V'erit'e как женщина и просто одушевленное существо. Ее можно приукрашивать (накладывать макияж), рядить, любить, заботиться о ней, оскорблять, бояться, прятать, она может быть толстой и полезной, разумной, осязаемой и пр.
3. V'erit'e как спрятанная или смешанная с инородным веществом субстанция: ее можно отделять, обнаруживать, у нее может быть частичка и пр.
4. V'erit'e как дерево: с нее можно сдирать кожу и скручивать.