Ментовский вояж. Везунчики
Шрифт:
Вооружившись трофейной винтовкой, Сашка занял позицию в другой комнате, а я стал пробираться к Руденко. Два рывка от укрытия к укрытию через открытое пространство, чья-то запоздалая очередь по моим следам, и я влетел в соседний дом, прилично иссечённый из крупнокалиберного. Руслан дёрнулся, было, в мою сторону, но, слава богу, машинально не нажал спусковой крючок.
– Уходить надо, Володя, - усталым голосом произнёс капитан.
– Патронов осталось с гулькин нос, да и трофейные уже заканчиваются.
– Согласен, Рус, надо линять, пока не поздно, - я осторожно выглянул в оконный проём, затем перевёл взгляд на своего
– Да, ты, никак, ранен!?
– Всего лишь морально, - усмехнулся Руденко.
– Прикинь: впритирку прошло, карманы и магазины в хлам, австрийскую железку напополам, а на мне ни царапины. У тебя выпить есть?
– Держи, - я протянул капитану фляжку.
– Странно, почему они не обошли нас по кустам, с фланга?
– Так Влад с Костиком сменили позицию, и перекрыли подход, - Руденко мигом выдул остатки коньяка, и с сожалением потряс ёмкость.
– Меня другое волнует: сбили ли вы вертолёт, или нет?
– А хрен его знает, - честно признался я, прислушиваясь к звукам редкой перестрелки.
– Вроде, не слыхать 'вертушки', да и миномёт замолчал.
– Да, миномёт нам не одолеть, - с сожалением в голосе отозвался Руслан.
– (Цензура), и связи нет никакой.
– А где наша крутая рация?
– вспомнив про подарок ван Клейста, поинтересовался я.
– Неужели разбили?
– Да цела она, что её станется, - зло сплюнул мой товарищ.
– Я возле Мишки её сбросил, чтобы не мешала скакать под пулями. Всё равно наёмники молчат, словно воды в рот набрали.
Вертолёт больше не появлялся, и, пользуясь передышкой, мы стали отходить обратно, к нашей разгромленной артогнём базе. Патронов, действительно, оставалось совсем немного, связь с ополчением отсутствовала напрочь, а тактическая обстановка вертела перед нами своим огромным жирным задом.
Отходили тем же маршрутом, что и вошли в посёлок, по максимуму нагрузившись трофеями, плюс, вытаскивая одного 'трёхсотого'. Хотя Ковалёв и уверял, что может идти самостоятельно, мы решили не рисковать - кто знает, какие у Михаила внутренние повреждения, и сможет ли Диана спасти его, если произойдёт ещё какая-нибудь неприятность. На удивление, нас никто не обстрелял, не накрыл минами, или снарядами, хотя группа бойцов с раненым на руках представляла собой весьма лакомую цель.
Как я и предполагал, ополченцы использовали созданные нашими немцами укрытия. Едва мы выскочили из 'зелёнки', и, оглядываясь, порысили к усадьбе, из-под одной из бетонных плит всунулся мужик, помахав кому-то рукой. Быстро выяснилось, что ополченец дал знак Семён Семёнычу и ещё одному дядьке - те устроились на... разгромленном втором этаже еремеевского дворца. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Вражеский снаряд создал такой неописуемый хаос обломков, что отставной военный сразу же сообразил - вот оно, место для наблюдателя. Ну, а заодно и для снайпера, если наблюдатель способен совместить и то, и другое. Поначалу паре наблюдателей сильно мешал дым от горящей во дворе машины, но спустя какое-то время 'хаммер' повыгорел, а ветер стал относить дым в сторону.
Мы занесли нашего пострадавшего товарища на первый этаж, позвали из подвала доктора и Марину. Последняя с криком и рыданиями бросилась мне на шею, так, что даже стало неудобно перед парнями. Впрочем, и Диана
Кроме того, во время отхода выяснилось, что по касательной зацепило и Нидеррайтера-младшего. Гельмут перевязал себя сам, сцепив зубы, бежал наравне со всеми, прихрамывая на одну ногу, терпел боль, ни словом не обмолвившись о ранении. С одной стороны, мальчишка - молодец, истинный ариец, характер нордический, стойкий. А с другой - дурак, потому, что промолчал о своём ранении. Если бы рана оказалось более серьёзной, то нам бы пришлось тащить сразу двух 'трёхсотых', а это уже не шуточки. В-общем, в процессе перевязки и осмотра раны Вольфганг провёл с сыном профилактическую головомойку, объяснив тому, что, и как на войне.
– Как успехи в снайперском ремесле?
– покончив с первоочередными делами, я поднялся на второй этаж с целью разведать тактическую обстановку.
– Шлёпнули кого-нибудь?
– Далековато для наших стволов, - с тяжёлым вздохом ответил Семён Семёныч.
– Тут из крупнокалиберной надо, да и то без гарантии.
– Увы, 'зверобоев' у нас нема, - констатировал я, пробираясь через лабиринт обломков.
– Дайте хоть глянуть, что, и как.
– Смотри, Володенька, смотри, - забрав карабин, отставной военный уступил мне местечко у дыры в завале конструкций.
– Интересно девки пляшут, по четыре (цензура) в ряд, - я не смог удержать своих эмоций.
– И каким, скажите мне, (цензура), нам утопить это корыто, а?
Зрелище, открывшееся со второго этажа еремеевского дома, завораживало и убивало одновременно. Завораживало красотой воплощённого в металл совершенства форм и пропорций, и убивало осознанием того, что сие совершенство осыпало Данилово градом смертоносного металла, убив и искалечив массу людей. Просто так, только потому, что так захотелось тем, кто управлял этим военным кораблём, кто имел возможность вести безнаказанный артобстрел, сам находясь вне зоны поражения из наших автоматов и винтовок.
– Разрешите, товарищ майор?
– прозвучало у меня за спиной, и я отодвинулся чуть в сторону, уступая место бывшему лейтенанту 'штази'.
– Французская постройка, развитие удачного типа 'Лафайетт', флага нет, но я гарантирую, что это саудовский фрегат - в том районе подобные корабли есть только у их нефтяной монархии.
Я молча слушал, рассматривая корабль противника. В голову лезли разные мысли, в основном, фантастического характера. Как ни крути, а нам не совладать с таким грозным врагом, как фрегат. Единственный вариант - отступление вглубь анклава, туда, где мы будем иметь хоть какое-то преимущество в знании местности и манёвре. На крайняк - отход в недавно найденную Борисовку, куда, надеюсь, не долетят вражеские снаряды.
– Фрегат вооружён стомиллиметровым орудием, противокорабельными и зенитными ракетами, торпедами, малокалиберными скорострелками, - словно по тексту продолжал вещать Вольфганг.
– На борту корабля имеется многоцелевой вертолёт типа 'Пантер', скорее всего, в противолодочном варианте. Это объясняет, почему у 'вертушки' нет ни ракет, ни автоматической пушки.
– Во, чешет, немец, - невольно восхитился Семён Семёныч.
– А о втором корабле что скажешь, о том, что стоит вдалеке от берега?