Меня нет
Шрифт:
– Не помню. Наверное, Петя с Катей? Они вечно как кошка с собакой.
– Наверное. Действительно, нашла, из-за чего себе голову морочить. Прости.
Мой нервный смех показался слишком наигранным. Почему-то я вдруг разучилась быть с Ромой естественной. Дурацкий поцелуй. Что, вообще, принято делать после такого? Считает ли он, что мы теперь встречаемся? Нужно продолжать прикидываться, что ничего не было? Или держаться за руки? Стоит ли мне взять его за руку?
Я потянулась к его ладони, лежащей так близко ко мне, но вздрогнула от внезапного сигнала телефона
«Не спишь?»
Он писал что-то еще, но его сообщения так и остались непрочитанными. Не знаю…он бы увидел Рому, потому что тот не отпустил бы меня просто уйти на разговор с этим придурком. Начались бы шутки, упреки. И, стыдно признаться, но мне было бы так противно от осознания, что Ковалев знает о нас. А говорить по телефону – вообще ужасная идея. Я не хочу говорить с ним по телефону. Если очень надо, пусть найдет меня между занятиями.
– Хочешь чая? – спросила я, снова спрятав телефон.
– Я лучше спать, завтра рано уезжать.
– А я хочу, – я соскочила с кровати и потянулась, – сладких снов.
Побег из этой проклятой комнаты был словно спасательный круг, и я благодарила вселенную, ставя чайник, что он отказался идти со мной. Едва я успела убрать следы нашей камерной тусовки, как с прихожей послышался шум и голоса. Вернулись мама с Виктором.
– Какой ужасный ливень, – шепотом ругалась мама, отчего её голос срывался на смешной писк, – как будто назло!
– Насть, ну перестань уже злиться. Есть же своя романтика в ливнях, в промокших красавицах.
– Не вижу никакой романтики в промокших «Джимми Чу».
– Я куплю тебе еще десять «Джимми Чу», хочешь? – он зашел спиной на кухню, поэтому не заметил меня, и развел руками, тихо рассмеявшись.
– Доброй ночи, – хмыкнула я, отчего Виктор вздрогнул и тут же повернулся.
– Ой, напугала. Здравствуй. Не спится?
– У нас в гостях её друг. Кино смотрели, – мама зашла следом и поцеловала меня в макушку. Её мокрые волосы прилипли к такому же мокрому лицу, макияж весь растекся, но она почему-то стала выглядеть еще лучше с этими разводами. Дорожки туши в сочетании с бледной кожей придавали её образу какую-то готичность. Тонкое шелковое платье от влаги обрамило стройную фигуру, и я с ужасом заметила, что она без белья, – Где Рома?
– Он уже спит. А мне чая захотелось.
– Рома, значит? – недовольно фыркнул Виктор, облокотившись о столешницу, – с каких пор ему можно переступать порог этого дома?
– Брось свои обиды, тебе не восемь. Мальчик наговорил глупостей, а ты все дуешься, – мама пихнула его бедром и открыла холодильник.
– Каких глупостей? Вы начнете говорить нормально? Ваши загадки уже насточертели! – не выдержала я.
Они переглянулись, и мама дернула плечами, мол, «решай сам». Мужчина тяжело вздохнул и уселся напротив меня:
– Ничего особенного. Просто тявкал, что я жулик и вор. Что третирую тебя.
– А ты третировал?
– Боже, нет! Ты сама не
– Подтверждаю. Рома твой…личность неординарная. Думает, что знает больше других. Хотя, все лучше этой семейки, – она вдруг одернула себя и помотала головой, – к нам приходил Евгений. Опять пытался что-то вытрясти из Сони. И мертвого достанет!
– Серьезно? – Виктор нахмурился, – что говорил?
– Как и всегда: «как она», «дай с ней поговорить», «вдруг что-то вспомнила». Я ему и так, и эдак, что сама позвоню, как будет повод. А он все ту же пластинку.
– Не открывай ему в следующий раз.
– Но он же следователь.
– И что? У него к нам какие-то претензии? Подозрения?
– Ну, вообще-то он считает, что авария не случайна.
Громкий автомобильный гудок вырвал меня из глубокого, болезненного сна. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз от навалившихся мыслей. Никто так и не соизволил всё мне объяснить, лишь прогнали в постель, и следующий час я слушала неразборчивый шепот за стеной. Теперь они еще и ссорятся из-за меня. Просто прекрасно.
Я нашла под столом металлический портсигар, – кажется, именно такой был у Ковалева. Внутри оказались две красивые сигареты какого-то слишком мягкого для табака запаха. От этого придурка так и пахло: выпендрежным табаком и лимоном, – я видела, как он закидывал в рот маленькие карамельки после каждой выкуренной сигареты. Словно пытается перекрыть запах, чтобы мама не узнала.
Хотелось поспать еще, но резкий шум продолжался, становясь все более навязчивым. Поэтому я, взвыв, встала и открыла окно. Пришлось прогнуться через раму, чтобы увидеть, кто там. На дворе давно стемнело, а за забором стоял белоснежный кабриолет. На водительском сидении – Слава с солнцезащитными очками на макушке.
– Ну ты и Соня! Действительно говорящее имя, – громко захохотал он и махнул рукой, – приводи себя в порядок и выходи.
Тут же кольнула неприятная мысль, что я наверняка отвратительно выгляжу. И впрямь, в зеркале на меня смотрело заспанное чудище со спутанными волосами, в мятой футболке и с опухшим лицом. Какой позор…
Я быстро приняла холодный душ и, натянув первое попавшееся платье и замотав волосы в полотенце, вышла из дома. От ночной грозы не осталось и следа, – видимо, я проспала жаркий субботний вечер.
Я уселась в машину и глянула на парня.
– Я настолько тебе непривлекателен, что ты решила выйти прямо так? – хмыкнул он.
– Отстань, я только проснулась, – я потерла глаза, – зачем ты меня так злодейски разбудил?
– Думал пригласить тебя на свидание. Но ты, кажется, не очень на него настроена.
– А серьезно?
– Ну, – он постучал пальцами по рулю (о, мой бог, Ковалев нервничает?) и нахмурился, – ты наверняка знаешь, что завтра бой. Следующим вечером планируется вечеринка. Ты и твоя унылая компашка приглашены.