Меня нет
Шрифт:
– И чего ты добиваешься? Ты же знаешь, не побежит она за тобой, хоть ты в лепешку разбейся, пытаясь что-то доказать. Не был нужен раньше, не нужен и сейчас. Просто смирись и лапай дальше Леру свою. Только закрой свой долбанный рот.
– О, друг, не разбивай мне сердце! – блондин схватился за голову, – уводишь девушку моей мечты!
Только сейчас дошло, что речь обо мне. И стало так мерзко, что к глотке подобралась злость. Я встала из-за стола и влепила пощечины обоим.
– Я не игрушка и не вещь, чтобы устраивать подобные спектакли. Вы ведете себя как
Какой же идиотской идеей было участвовать в этом проекте. Надо было сразу догадаться, что с такой командой не ждёт ничего хорошего. Они издеваются над моим прошлым, пока я ничего не понимаю, и злорадствуют.
Жар не спадал с лица, поэтому я упрямо шла вперед, вдоль дороги, словно это хоть как-то поможет. Горела ладонь от пощечин, распалялась ярость, и когда сзади послышались шаги, я лишь ускорила шаг. Я была почти уверена, что оторвалась, но кто-то вдруг схватил меня за плечи и развернул. Ожидая увидеть Рому, я едва открыла рот, но тут же смолкла, встретив перед собой блондина.
– Ну, чего ты надулась-то? – он наклонил голову вбок, – я понимаю, да, Рома просто невыносимый приду…
Я прервала его, сбросив руки со своих плеч:
– Дело не только в Роме! Вы оба придурки. Я уже сказала все, что думаю о вас.
Слава огляделся по сторонам и склонился к моему уху:
– Ты просто выбрала не ту компанию, – его губы коснулись мочки моего уха, и я вздрогнула, – они все ничтожные, жалкие букашки, которые в твоей беде ищут только выгоду для себя. Ромочка твой сохнет по тебе, и вот вам повод стать опорой – авось влюбишься.
– Не тебе обсуждать со мной чувства Ромы, ясно? – выплюнула я, – ты мне не подружка и не мамочка.
– За это я тебя и обожаю, – сухо рассмеялся он, приблизившись к моему лицу, – не будь такой простой. Ты становишься легкой добычей. Потому что выглядишь глупо, – легким движением он заправил выбившуюся прядь мне за ухо и, развернувшись на пятках, зашагал обратно к дому Кошкиной.
Хотелось крикнуть вслед что-то вроде «сам ты идиот», но тогда я действительно выглядела бы глупо. Поэтому я тихо выругалась и поплелась домой. Более дурацкого и при этом полезного разговора, пожалуй, никогда больше не случится.
В доме витал запах корицы. Ужасно захотелось сладкого, поэтому я поспешила на кухню в надежде, что Елена уже что-то приготовила. Но на удивление застала маму с тарелкой теста, в компании неизвестного мужчины. Он был крупнее Виктора, хоть и не выше, и одет совсем по простому: джинсы, затасканный свитер и висящие на воротнике солнцезащитные очки.
– Добрый день, – неуверенно произнесла я, подойдя ближе.
– А вот и ты, – мужчина тут же встал со стула и кивнул мне, – рад, что ты снова на ногах. Отлично выглядишь.
– Спасибо.
– Садись. Это Евгений Сергеевич, полковник. Я не ошиблась, вы полковник?
– Не ошиблись, – он уселся обратно на место.
– И по какому вы делу? Мам, неужели Виктор – опасный преступник, а нам нельзя его выдавать? Ой, – я прикрыла рот ладонью, – наверное, ляпнула лишнего.
Мама лишь нервно рассмеялась, снова взявшись за тесто.
– Вообще-то, я к тебе.
– Ко мне? В каком смысле?
– Евгений Сергеевич, – она снова с грохотом поставила миску на стол, – я убеждена, что сейчас вам нечего делать в нашем доме. У моей дочери амнезия, и она ничем не поможет в ваших делах. Будьте добры не добавлять лишнего стресса к реабилитации.
– Ты знаешь, что это меня касается, Настя, – рыкнул он, – Соня мне не чужая, и я имею право с ней поговорить.
– Имеешь, но не сейчас.
– А может, вы меня спросите? – не выдержала я.
Складывалось впечатление, что все в этом городе изо всех сил делают вид, что меня нет. Обсуждают, решают, ссорятся. Я – камень преткновения и совершенно бесполезный элемент. Я как игрушка, которую таскают туда-сюда, перетягивают из стороны в сторону и ждут, пока не оторвутся плюшевые лапки. И от этого так гадко и паршиво, что хочется кричать.
– Хорошо, – полковник повернулся ко мне и вгляделся в мои глаза, – ты помнишь что-то об аварии?
– Я не помню вообще ничего. За четыре дня едва вспомнила несколько бесполезных деталей. Стыдно признаться, но я даже не знала, как зовут мою маму, пока вы не сказали. Это очень плохо?
– Нет, не плохо, – он помотал головой, – мне жаль. Но давай договоримся, если вспомнишь что-то, то наберешь мне?
– А номер?
– Я дам номер, – тут же перебила мама и поспешила выпроводить мужчину из дома.
Я выхватила из тарелки пару долек нарезанных для пирога яблок и отвернулась к окну. Собирались тучи, ветер всколыхнул деревья в саду, и по стеклу ударили первые капли. Они растекались узкими дорожками, перерезая бледнеющий пейзаж.
Вопросов становилось все больше и больше, а разбираться в них – все меньше сил и желания. В подобном стоит копаться кому-то вроде Евгения Сергеевича, но никак не мне. Может, стоит с ним подружиться? Если его интересует авария, то ему же на пользу, чтобы я все вспомнила как можно скорее.
– Как же он мне надоел! – вернувшись, начала ругаться мама, – вечно лезет, что-то вынюхивает. Вокруг твоей палаты крутился целыми днями. Параноик чертов.
Нежные руки сжали мои плечи, и я невольно вздрогнула. «Эта женщина мне никто,» – пронеслось в голове, но я натянула улыбку, глянув на неё.
– Как ты? Как школа? Ты так быстро сегодня убежала.
– Все отлично, знакомилась со старыми друзьями. Даже проектом продолжила заниматься.
– Замечательно! Наверное, ты чувствуешь себя чужой, но я знаю, это временно. У тебя много хороших друзей, и не сомневаюсь, что они тебе помогут.