Меня зовут Бригантина
Шрифт:
— Брыся! — сказала я строго. — Ну-ка, отвечай, какие еще у вас секреты с папой?
— Ой! Он же меня просил… Ой!
— Поздно! Проговорилась! Впрочем, ладно, разговор не об этом…Так ты согласна?
Брыся вдруг перестала плясать и посмотрела мне прямо в глаза.
— А как же ты? Ты будешь в земле, под цветами? — серьезно спросила она.
— Ну да… — грустно улыбнулась я.
— И я тоже смогу иногда смотреть на них и видеть тебя?
— Не знаю, Брыся, — честно ответила я, — но у тебя останется что-то, что будет напоминать обо мне.
Мы помолчали.
— Я,
У нее был такой серьезный вид, что я, не выдержав, прыснула от смеха.
— И мне не влетит, даже если я погрызу… твой ти-ли-фон?! — воодушевилась Брыся.
Мой мобильный телефон был пределом ее мечтаний и предметом неустанной охоты и выслеживания. Когда он верещал где-нибудь на столе, Брыся приходила в восторг: она считала, что телефон пищит исключительно сам по себе.
— Брыся, — очень строго сказала я, — конечно, цена телефона абсолютно несоразмерна с ценой твоей жизни, но если ты его погрызешь, не видать тебе новых игрушек, как своих ушей! Причем, довольно долго!
Брыся быстро-быстро закрутила головой, уши захлопали, как паруса.
— А я их вижу! — заорала она с восторгом. — Смотри!
— Брыся, ты про телефон все поняла?
— Ага! Но, знаешь, я все же рискну! Вдруг ты потом передумаешь? Это я насчет игрушек…
Она сделала самое умильное лицо, на какое была способна. Сдержаться было невозможно: я расхохоталась и вспомнила Грея, мудрую собаку, которая однажды летним утром спасла меня от одиночества и пустоты одной-единственной фразой: «Приятных поисков».
14.
Друг — это кто?
Той зимой Энди регулярно учил Брысю жизни в целом и разным полицейским приемам в частности. Десять лет службы в полиции научили его дисциплине и оперативности, но начисто лишили способности даже на миллиметр отклоняться от установленных командиром правил.
В отличие от Брыси, ему совершенно не могло прийти в голову, например, тайком выкрасть из сумки гостя банан и ходить с ним по дому, показывая его всем, кроме владельца. Или спрятать ботинок в самом дальнем углу сада и потом наблюдать, как отчаявшийся хозяин мечется по дому в его поисках…
Впрочем, это не мешало им находить общий язык и интересы: не прошло и двух недель, а Брыся уже умела виснуть на рукаве, находить тщательно спрятанные предметы, свирепо рычать и надолго затаиваться в самых неожиданных местах. Прятки с участием йорка по-прежнему были ей не особо интересны, но она изобрела новое развлечение: каждый вечер Робин появлялся на нашей террасе, и до меня доносилось: «Хвост выше! Подбородок — вперед!».
Энди охотно исправлял их общие ошибки. И хотя у маленького Робина многое пока не получалось, он беспрекословно слушался Брысю и Энди, изо всех сил стараясь соответствовать требованиям своей первой настоящей собачьей компании, в которой ему не было скучно.
По вечерам,
— Мы с йорком ему покажем, как надо виснуть на рукаве! — говорила она. — Как ты считаешь, он оценит?
— Конечно, оценит! — отвечала я. — Вы уже столько умеете.
Наконец, день встречи был определен. Узнав о скором приезде дорогого гостя, Брыся вылетела в сад и помчалась по седой от инея траве, от забора к забору, разбивая радостным лаем сонную зимнюю тишину. Потом справа, как чертик из табакерки, выскочил Робин, а слева появился Энди. Перелаиваясь, они вместе прибежали на террасу.
— Здравствуй, Энди, здравствуй, Робин! — поздоровалась я, присев на корточки и потрепав обоих по ушам. — Как дела? Какие новости?
— У меня — потрясающая новость! — крикнул Робин и запрыгал на месте, как заводная игрушка. — У нас в двери наконец-то прорезали лаз для кошки, и я туда прекрасно прохожу! Я сделал вид, что меня эта дыра ничуточки не интересует, а сам — фьить! И нету! Правда, потрясающе?
И он, чрезвычайно гордый собой, потряс ушками в подтверждение своих слов.
— Вот это да! — подхватила Брыся. — Значит, ты теперь сможешь приходить, когда захочешь?!
— Ага! — закивал йорк. — Представляете?!
Мы все одобрительно закивали.
— А у тебя, Энди? — спросила я.
— У меня? — задумчиво переспросил тот, всем своим видом показывая, что ему не до детских глупостей. — Говорят, в деревне появилась какая-то наглая крыса. Никого не боится, не убегает даже при виде…
— И у меня — новость! — перебивая его, заорала Брыся. — Я им сказала, что Чарли приезжает! Они придут знакомиться! Я их пригласила!
— Только, чур, не в дом! — запротестовала я. — А то четыре собаки в доме — это как-то многовато.
— Откуда четыре-то? — возмутилась Брыся. — С йорком выходит три с хвостиком.
— Почему это — с хвостиком? — возмущенно пискнул Робин. — Я теперь умею виснуть на рукаве, как настоящая полицейская собака!
— Зато ты рычать не умеешь! Висишь, как брошка! — захихикала Брыся. — Вот научишься рычать — будем считать тебя полноценной собакой! Мама, а когда они приедут?
— После обеда.
— Чьего? — заинтересованно спросил йорк, который заметно сник после Брысиного выпада, но услышав, что будут кормить, снова воспрянул духом.
— В твоем случае, Робин, обед — это не действие, а время суток, — разочаровала я маленького йорка.
Собаки умчались во двор. Завидуя им всей душой, я села дописывать статью про новый метод анализа коммуникаций. Со двора доносился лай и команды, которые Брыся отдавала йорку. Судя по звукам, они отрабатывали приемы поиска и задержания вора, которому дали условное имя «Кот». Руководила операцией Брыся.
Едва я успела подумать, что наши гости где-то заблудились, как вдруг раздался шорох шин: во двор торжественно въехала машина наших друзей. Наташа и Леша выгрузили сумки, а следом из машины аккуратно спустился Чарли, стараясь не повредить свои хрупкие суставы.