Меня зовут Шон
Шрифт:
Ник заказал набор из курицы с тремя видами салата и морковно-яблочный сок. Это было странно, потому что я знала, что он заставлял Сьюзи каждый день собирать ему обед. Частенько она забывала это сделать, и ей, беременной, приходилось вскакивать с постели, пока он принимал душ, и нестись босиком на холодную кухню. Должно быть, он выбрасывал эту еду. Его обед обошелся в двенадцать фунтов. Потом обслужили женщину передо мной (жидкий кофе холодной заварки), и мальчишка за прилавком вдруг уставился на меня:
— Что
Ник был совсем рядом и ожидал заказа, уткнувшись в телефон. Говорить было нельзя. Я взмахнула рукой, показывая, что еще не решила, и сделала шаг назад, оказавшись за его спиной. В мою сторону Ник даже не взглянул, но мне с этого места был отлично виден экран его смартфона. Картинка с камеры наблюдения — судя по всему, из домашней системы безопасности.
От удивления я едва не сбила с ног женщину с кофе. Я поняла, что он смотрит видео с камеры в собственном доме. В кабинете Сьюзи. В углу экрана была маленькая табличка: «Прямой эфир».
— Заказ для Ника, — произнесла девушка за прилавком — до боли молодая, с чистой смуглой кожей и темными вьющимися волосами.
Ник сделал шаг вперед, на секунду оставив телефон на высоком столике, возле которого стоял. Он обменялся парой слов с девушкой — как мне показалось, игриво, но мимоходом — и повернулся к прилавку с приборами и салфетками. У меня было всего несколько секунд.
— Вот ты где! — в кафе вошла женщина в плаще и поприветствовала Ника; первая рассеянная мысль в моей голове — с такими бледно-рыжими волосами и белой кожей она очень похожа на Сьюзи. — Так меня и не дождался.
— Думал, ты еще на совещании по бюджету. Как все прошло?
— Просто ужасно…
Пока они болтали и его взгляд был сосредоточен на ней, мои пальцы коснулись металлической грани его телефона. Такая маленькая коробочка… Но она расскажет мне все, что нужно. Я огляделась — Ник кивал в ответ на какие-то слова женщины, держа в руке деревянные приборы.
С бешено стучащим сердцем я сунула телефон в глубокий карман куртки и вышла из кафе, втягивая в себя холодный воздух. Возможно, у них есть камеры. Меня могут поймать, даже арестовать. Хотя, конечно, это будет не в первый раз.
Я не могла устоять перед такой возможностью. На удачу — а удача оставила меня уже очень давно — телефон еще не успел встать на блокировку. Быстро шагая по улице подальше от кафе, я нажала на клавишу возврата и увидела картинки с целой кучи камер. Похоже, это были камеры наблюдения, и все они были направлены на комнаты в доме Ника и Сьюзи. Сьюзи там не было — я видела, как она уезжала в тот день на такси в очередную таинственную поездку. Я снова нажала на возврат и оказалась в приложении, называвшемся просто «Дом». Оно контролировало температуру, музыку, свет, дверные замки.
Оставалось проверить еще одну вещь. В «Найти друзей» — приложении,
Сьюзи
Мы с Дэмьеном завернули за угол и отправились в небольшой общественный сад, который не пустовал даже в морозную погоду. Неловкость заставляла нас держаться в нескольких футах друг от друга, и я думала лишь о том разговоре, который состоялся у нас в прошлый раз, в тот день на офисной кухне. «Я этого не хотела», — сказала я. Было ли это изнасилование, как ты утверждал, когда я рассказала тебе? Не знаю. Мне было слишком стыдно причислять себя к настоящим жертвам, к женщинам, которых затаскивали в кусты по дороге домой, зажав рот ладонью. Я сама на это напросилась.
Мы прохаживались, засунув руки в карманы, чтобы согреться. Дэмьен спросил:
— Что ты здесь делаешь? Возвращаешься на работу?
— Нет… Я пока не могу, — я положила руки на живот в попытке использовать его как броню для защиты от нахлынувших воспоминаний.
В животе урчало. Меня мутило от непереваренной пасты и зеленого чая. От запаха того переулка. От влажных прикосновений его губ к моей шее. «О боже, Сьюзи!»
— Мне просто… нужно было с тобой поговорить. Помнишь, какое-то время назад кто-то разбил твою машину?
— Да, но… — нахмурился он. — Разве ты тогда уже не переехала? Это было, кажется, летом.
— Я просто… увидела в «Фейсбуке». В общем, со мной происходит что-то похожее.
Я рассказала ему о проблемах с сигнализацией и колонкой, о мертвом животном в саду, о словах на снегу (чуть сгладив их содержание). Он стал хмуриться еще сильнее. Мы перестали прогуливаться, и он принялся раскачиваться с пятки на носок. Дыхание на холодном воздухе вырывалось изо рта белыми облачками.
— Хрень какая-то…
Его гнусавый южно-лондонский акцент вернул меня к тем временам, когда мы вместе курили, выпивали после работы, задерживались поболтать на кухне. Бывало, мы садились вон на ту скамейку и обедали вместе. Казалось, моргну — и увижу нас, какими мы были раньше.
— Ты не думал… не думаешь, что это мог быть один и тот же человек? — спросила я.
Я не стала спрашивать, не он ли все это творил, хотя сначала думала именно так. По его реакции при виде меня стало понятно, что все эти месяцы он обо мне почти не вспоминал.