Меня зовут Сол
Шрифт:
— Ингрид сумасшедшая, — решила Пеппа.
— Да. Но она милая, и мы ей нравимся.
Ингрид вернулась с тремя тарелками, огромной буханкой хлеба, маслом, большим куском сыра и банкой маринованных овощей.
— Ешьте, — велела она.
Я была очень голодная, а хлеб оказался мягкий и вкусный, и от него пахло дымом. Сыр был твердый и соленый, и он отлично пошел с овощами. Мы молчали. Пеппа все очень быстро умяла, и Ингрид спросила:
— Яблоко будешь?
— Ага.
— Ложитесь спать в шалаше, а я посплю у костра, посторожу, — сказала Ингрид.
Она
— Тут тепло.
— Ингрид, а как ты нас нашла? — спросила Пеппа. — Как ты узнала, что мы там?
— Почувствовала ваш костер. У меня очень хороший нюх. Я гуляла по пустоши и поняла, что кто-то жжет костер. Костер уже гас, так что я спустилась на него посмотреть. И увидела спящую девочку.
Меня этот вопрос тоже занимал. Ингрид показала пальцем на свой нос.
— Я чувствую запахи издалека. Могу учуять собаку, машину, а иногда даже людей, если ветер подходящий. Я по запаху определяю, что скоро пойдет снег или дождь. У меня отличный нос.
— Тогда Сол лучше не пукать, — сказала Пеппа.
— Ну мало ли, — откликнулась Ингрид, — все пукают. Я вот тоже.
— И Сол, все время, — обрадовалась Пеппа.
— Вы почувствовали запах полицейских машин? — спросила я.
— Нет. Ветер дул в другую сторону. А теперь давайте спать.
Она устроилась в своем спальнике, а мы подкинули в костер дров, чтобы она не замерзла, и пошли в шалаш.
У нее там была лежанка вроде нашей, из еловых веток. На плоских камнях располагались аккуратно сложенные одеяла и пледы и стояли пластиковые контейнеры с крышками. Из очищенного от коры ствола она сделала вешалку. Там висели куртки и платья — на плечиках, прямо как в шкафу. Там даже был китайский жакет с драконами, елками и рыбами, вышитыми золотыми и красными нитками. А вдоль стенки стояла обувь. Высокие сапоги, «мартинсы», высокие голубые ботинки на шнуровке, «конверсы» и две пары армейских берцев.
— А она любит всякие туфли, — заметила Пеппа.
Мы залезли в спальник. Лежанка была мягкая и очень удобная. Я так устала, что не смогла даже ничего рассказать Пеппе, но она тоже быстро заснула.
Глава десятая
Лагерь
Жить с Ингрид было здорово. У нас всегда была еда, и я могла охотиться в лесу. Там жили фазаны. Вообще-то, фазаны в Шотландии не водятся, их сюда привозят, чтобы всякие богатые люди могли на них охотиться за деньги. Их очень легко подстрелить. Они жутко шумят и вообще не умеют прятаться, а иногда просто сидят, пока ты к ним вплотную не подойдешь. Кто угодно справится с фазаном. Наверное, его даже из рогатки убить можно. Я убила двоих в первый же день у Ингрид.
Пеппа и Ингрид остались в лагере, постирали шмотки и развесили их сушиться, а потом Ингрид решила попробовать сделать что-нибудь нормальное из изрезанных Пеппой шкурок. Становилось холоднее.
— Это самые интересные слова в любом языке, — пояснила она. — Не бывает плохих слов.
Пеппа сразу спросила, как будет по-немецки «херня», «яйца» и «хрен».
Когда я вернулась с фазанами, Пеппа сказала, что по-немецки чучело называется popantz, лифчик — b"ustenhalter, то есть держатель для сисек, а член — schw"anz. Я ощипала фазанов, и Ингрид велела оставить длинные хвостовые перья для украшения. Правда, она сказала «декорации».
Я выпотрошила птиц, мы их посолили и поджарили на палочках над огнем. Ингрид сварила рис в большом чайнике, и мы пообедали рисом и жареным фазаном. После еды Ингрид достала из ящика яблоки. Они лежали там, завернутые в бумагу, и оставались красными и сладкими.
— Завтра построим вам шалаш, — решила Ингрид, — мой мне скоро понадобится, потому что дня через два пойдет снег.
Утром мы проснулись пораньше, пока еще было совсем холодно, и я пошла в лес за жердями для шалаша. Мы выстроили его прямо рядом с шалашом Ингрид, так что вход оказался совсем близко от очага. Из камней я сделала основание для лежанки. За жердями для нее пришлось снова идти в лес, а за еловыми ветками — лезть наверх. Ингрид и Пеппа пока начали связывать жерди паракордом.
Мне пришлось забраться совсем высоко, где виднелись темно-зеленые верхушки елей. Их там оказалось восемь штук. Я срезала охапку веток, перевязала их куском паракорда и потащила за него вниз, как за ручку. Мы привязали брезент к получившемуся каркасу и закрыли его еловыми ветками, как черепицей. За ними пришлось ходить еще два раза, потом мы выложили весь шалаш до самой земли и прижали края веток камнями, чтобы в шалаш не задувал ветер. Вход мы сделали большой, полукруглый. В центре шалаша я почти могла встать в полный рост. Потом Ингрид велела нам сгрести сухие листья и положить их сверку на ветки, чтобы дополнительно изолировать шалаш. От еловых веток и сухих листьев очень хорошо пахло. Мы застелили лапником весь пол, как ковром, и лежанку тоже.
Ингрид делала что-то вроде свечек из плотно свернутой березовой коры и смолы, которую собирала с сосен. Еще она изготовила непромокаемые миски и кувшин из той же коры, залив смолой все швы, чтобы они не протекали. У Ингрид была большая банка смолы, и она разогрела ее и показала, как та хорошо горит. Она объяснила, что смолу можно использовать как клей, склеивать куски дерева, а еще смола оказывает антисептическое и противовоспалительное действие и убивает бактерии в ранах, так что из нее можно делать примочки и повязки.