Меняя ход событий
Шрифт:
– Мы плывем к счастью и покою, Аэрин. – он поднял бокал с вином, провозглашая тост. – Все закончилось и мы, наконец, начнем долгожданную новую жизнь.
– Да, – ответила я, стараясь привыкнуть к теперешнему имени. – Мы начинаем ее с этого самого момента!
Я подняла свой бокал, и хрустальный звон провозгласил первую строчку на чистой странице нашей будущей книги.
Отпивая вкусное вино и глядя в искрящиеся глаза своего мужа, я вдруг с опозданием поняла, что это наш первый вечер наедине после поистине сумасшедшей
Четыре года спустя
Солнечный луч слишком настойчиво слепил глаза и вынуждал сказать миру «доброе утро».
– Ну ведь воскресение! – тихо чертыхнулась я и перевернулась на другой бок. – И кто открыл шторы?..
На меня вскарабкалось тяжеленькое тельце.
– Вставай! – произнесли не терпящим возражения тоном.
Я вздохнула и посильнее зажмурилась.
– Вставай же!
Маленькие ручки уцепились за одеяло и потянули его на себя.
Я положила руку на оголенное плечо, как бы укрываясь, и приоткрыла один глаз.
– Почему ты не спишь в такую рань?
– Уже не рано, – возвестила дочь и подползла поближе. – Солнышко проснулось, и Бриджид проснулась. Оно постучалось ко мне в окошко, и я встала поприветствовать его.
Я устало улыбнулась.
Этот ребенок неисправим! Когда я или Дей укладываем ее, то всегда зашториваем окно. А она, если не уснула и только сделала вид, обязательно потом встает и раздвигает шторы, чтобы «не пропасть утро и все успеть».
– Хорошо, ты поприветствовала солнышко, ну а мама тут при чем?
Бри задумалась.
– Мне скучно без ма. Ты обещала взять меня в больничку и лечить других деток.
– О, Боги, Бри! – я приподнялась на подушке и взяла ее ручонки. – Сегодня у мамы выходной, я обещала пойти туда с тобой в понедельник.
– Когда будет этот понедельник?
– Завтра.
– А сегодня?
– А сегодня воскресение и ты как всегда не дала маме поспать.
Она сложила губки бантиком и выскользнула из моих рук, спрыгнув на пол. Толстенькие ножки быстро засеменили к двери.
– Ты обиделась, Бри? – я села на кровати.
Та притормозила у двери и с укоризной на меня взглянула:
– Па всегда рад, когда я его бужу. А ты нет.
И выбежала из комнаты.
Я встала и запахнулась в белый шелковый халат. Теперь она будет дуться, и возносить отца и мне придется снова заглаживать свою «вину». Хотя она никогда не обижается всерьез. Безграничная любовь Дейдары иногда переходит границы, и он просто неистово ее балует. Встать для него в шесть утра, если того жаждет наше чадо – это пустяки, несмотря на то, во сколько он вернулся домой с работы.
Она родилась через год после того, как мы поселились в Рандо, выбрав для проживания просторный песочно-травянистый участок у моря.
До заветной светлой синевы воды можно было добежать за пять минут по мягкому, мелкому желтому песку. На зеленой части прибрежной зоны мы построили сказочно
Для Бри или Джи (как мы ее ласково называли) здесь был полный простор и чистейшая экология. Она почти все время проводила на улице, собирая ракушки, копаясь в грунте за домом и сажая найденные или тайком украденные семена, бегая по песчаному пляжу и, в минуты отдыха, строя там целые песочные города.
Ближайшие соседские дома начинались за пять километров, и нам были хорошо видны разноцветные крыши и раскинувшиеся сады на этой низинной части острова.
Морской климат был довольно мягок, у нас были жаркие лето, половина осени и весны, и прохладная зима. Постоянные ветра были теплыми и в сильно знойные летние дни, мы могли часами находиться снаружи, не испытывая малейшего дискомфорта.
Город, к которому мы принадлежали, назывался Каитсу и включал в себя всего тридцать тысяч человек. Он находился на пятнадцатом километре к северу от нас и там я и Дей нашли себе работу. Деньги у нас были и предостаточно, но дом затратил кое-какую часть, да и сидеть и ничего не делать было не в нашем характере. Когда Бри подросла, я снова вышла на работу в местную детскую больницу.
Остров Рандо не был островом шиноби и не относился к странам, которые активно участвовали в мировой политике, поддаваясь влиянию СВС. Он как бы сохранял нейтралитет и жил за счет туризма и процветающей торговли.
И все же шиноби тут селились. Мы были меньшинством и нас не особо прославляли местные жители, однако и такой атмосферы для счастья хватало вполне. Нам с мужем было не за чем заводить слишком много друзей. В них нуждалась лишь Джи, но я решила эту проблему, начав брать ее с собой в больницу. Там она тихо сидела за моим рабочим столом или стояла в сторонке, сосредоточенно наблюдая за тем, как я лечу местную детвору. Воротящие нос в повседневной жизни люди, тут буквально преклонялись перед моими способностями ирьенина и засыпали меня благодарностями и подарками, когда я без боли и мучений вылечивала болезни и травмы их чад.
Маленькая Бри живо интересовалась проблемами и статусом моих пациентов. Когда ребятишки отлеживались после операций или являлись на профилактические процедуры, она постоянно крутилась рядом, стараясь помочь или просто расспрашивая о невинных и важнейших для детей вещах. Вот так и прорастали первые ростки детской дружбы, и моя дочь постепенно обзаводилась друзьями, которые с удовольствием потом посещали наш дом и приглашали к себе. То, что она была «другой» их не отталкивало, в конце концов, тут тоже жила небольшая часть детей шиноби.