Меняя завтрашний день
Шрифт:
— Викуль, — мягко сказал он, — расскажи мне, где ты была всё это время? Мы не нашли никаких следов и даже не знали, где искать тебя? Год почти уже прошёл…
— Она запутала всех, ведь наши жизни были её единственным развлечением, — в глазах Вики блеснули слёзы. — Она ставила опыты, забавляясь с нашими судьбами, наблюдая за нами и играясь, как кошка с мышками!
— Она мертва, Вик. Я уверен в этом, хотя и не видел её тела. Там была волчица…в морге.
— Я знаю, — Вика устало прикрыла глаза. — Наездница волков приняла свой истинный облик.
— Я не понимаю… — Алекс в недоумении качал головой.
— Оставь меня, — сухо бросила Вика, не открывая глаз. — Я ничего
Состояние Вики вскоре начало ухудшаться, и у Алекса крепла мысль, что это был последний их осмысленный разговор, когда сестра отвечала на его вопросы и понимала его слова. В дальнейшем, Вика словно забывала, о чём он только что говорил ей, отвечая на его вопросы невпопад или молча отворачиваясь от него. По ночам, когда в палату проникала кромешная тьма, и до окон не доходил уличный свет, перед глазами девушки вновь и вновь появлялись жуткие и обезображенные со временем воспоминания, которые из тревожащих снов постепенно начали проникать в окружающую реальность, вырастая из темноты перед глазами и принимая очертания нарисованных разноцветными карандашами рисунков. Яркие образы прошлого, словно обретая свою плоть, оживали перед глазами перепуганной насмерть девушки, и она принималась метаться по палате, чувствуя, как панический страх переходит в ярость. Вика снова и снова вспоминала, как она обкладывала хворостом дом Анны, снова и снова поджигая его и испытывая экстаз при виде пылающего здания. Наутро девушка просыпалась совершенно разбитой, и её подушка была мокрой от пота и слёз. Со временем, девушка потеряла даже и те редкие часы, когда она могла забыться тревожным сном перед рассветом и просыпаться при первых лучах восходящего солнца. Она ещё сильнее похудела, а под воспалёнными красными глазами пролегли тёмные круги на обескровленной коже.
Через пару недель девушку перевели в окружной клинический психоневрологический диспансер, расположенный вдали от шумных улиц и перекрёстков большого города.
Сначала Вика было пошла на поправку, однако, воспоминания неотступно следовали за ней, не давая ей покоя ни днём ни ночью. Из хаотического нагромождения лиц, которых лучше всего было видно ночью, с наступлением темноты, девушку чаще всего посещали воспоминания с участием неживой, словно каменная статуя, Исгерд, волка с горящими глазами, падающая со склона заснеженной скалы Снёлауг с расплывавшимся кровавым пятном на рыжем плаще и тысячи чёрных мотыльков, исчезающих в белеющем квадрате потолка.
Временами они появлялись по очереди, останавливаясь у двери, словно молчаливые посетители, и их лица расплывались в темноте, словно чёрные дыры с рваными краями. Вика начинала кидаться в них тем, что попадало ей под руку, пытаясь прогнать воспоминания и избавиться от их гнетущего присутствия. Времени на отдых оставалось всё меньше и меньше, девушка стремительно таяла на глазах, и её организм не реагировал на лекарства, которыми врачи пытались стабилизировать её состояние.
Впоследствии девушка впала в кому.
Алексу разрешили увидеть сестру лишь однажды, и он ужаснулся при виде притихшей девушки с усталым измождённым лицом, глубоко запавшие глаза были обведены багровыми кругами. Кожа сухих губ потрескалась, тонкие руки белели на одеяле, в локтях покрытые синяками от капельниц. Глаза Вики были закрыты, словно она забылась вечным сном, избавившим её от изнуряющих кошмаров, ставших реальностью.
Через неделю, Вика, не приходя в сознание, скончалась.
За окнами, тем временем, снова наступила северная осень, одинаково похожая и не похожая на другие осени в разных
Алекс долго смотрел на неё, не находя в душе ни вопросов, ни ответов по поводу всех произошедших за последние годы событий. Казалось, небеса играли в лотерею, случайно выбирая себе человека и устраивая его судьбу, и никого вокруг не волновала спра-ведливость подобных деяний.
Комаровский вернулся в Новосибирск, завершив все свои дела и закрыв розыскное дело Виктории. Теперь он мог, как и прежде, наслаждаться теплом сибирского летнего солнца, зеленью аллеи берёз вдоль Красного проспекта, спокойными водами Оби, по которой можно было на теплоходе добраться до дачи, расположенной за Кудряшовским лесом…
Алекс пытался бороться с самим собой, неизменно проигрывая в самом начале. Его неудержимо тянуло вниз, когда он ставил перед собой на стол алкоголь и пытался отрешиться от пугающих воспоминаний и впечатлений. Ему неумолимо хотелось скатиться на самое дно, став никем и ничем, а не теперешним объектом для жалости со стороны окружающих людей, которые были готовы изливать её в необъятных количествах в любое время дня и ночи. Пережив это состояние и не без помощи друзей, Алекс многое переосмыслил, по-новому взглянув на мир. Он уже не помнил, как завершилась его работа по контракту, и он смог вернуться в родные края, где родились и выросли его с Викторией родители и в чей дом он теперь смог вернуться без обид и без горя.
Его сестра, сумевшая преодолеть многое, сумела изменить частичку прошлого, внеся немного света в наш завтрашний день.
Релиз Книжного трекера
Попаданцы, вселенцы, засланцы
Автор Vakloch
(21.09.2001-21.02.2011)
Послесловие
Если бы книга «Меняя завтрашний день» была бы сборником музыки, то выглядела бы она примерно так:
1. Tricky — Excess
2. Korn — No one's there
3. Garbage — Nobody loves you
4. Spice Girls — Naked
5. Stillste Stund — Leben ist nur ein traum
6. Агата Кристи — Чёрная луна
7. Massive Аttack — Butterfly caught
8. Антонио Лучо Вивальди — Зима
9. The xx — Infinity (Flufftronix Remix)
10. Korn — Hollow life
11. Гости из будущего — Зима в сердце
12. Coldplay — Clocks
13. Иоганн Себастьян Бах — Фантазия и Фуга c-mol, BWV 537
14. Christina Aguilera — Birds of prey
15. Би-2 — Фламенко
16. Al Martino — Take my heart
17. Korn — Children of the Korn
18. Mum — We have a map of the piano
19. Вольфганг Амадей Моцарт — Реквием
20. Георг Фридрих Гендель — Мессия
21. Command And Conquer 4: Tiberian Twilight OST — James Hannigan — The end of all things
22. Marilyn Manson — Coma white