Мера человек: Выбор
Шрифт:
Едва удержав равновесие, я уложил старика на мостовую, и сам тяжело опустился рядом на четвереньки. Ух, это была хорошая схватка.
Как только знахарь потерял со мной физический контакт, то сразу стал расти в мере. Вместе с силой стало выравниваться и его дыхание. Вот ведь везунчик, его автоматически выкидывает. А мне задницу надо рвать, чтобы вернуться в третью меру.
«Марк, я сейчас!» — Хали приготовилась поднять меня в меру человека.
— Нет, — пошатываясь,
Стержень духа возвышался надо мной, и где-то там на невообразимой высоте моя истинная мера. А я здесь, «в корнях», в безграничном море энергии, стекающейся к столбу духа.
Ну же… Я опять покрылся испариной, напрягая и тело, и душу. Нужно делать это самому, хватит пользоваться услугами нянек.
Сила человека хлынула в жилы, когда я смог-таки добраться, зацепиться взглядом за свою точку. Трудно, но зато сам.
— Человек?! — послышался удивлённый голос, — Не зверь?
— Да, — я повернулся.
Намиб и его пустынники стояли, заполонив смутными тенями улицы вокруг. Несколько его воинов-оборванцев стояли на крышах, я чуял их взгляды.
— Он жив? — Намиб указал на своего дядю.
Знахарь едва слышно дышал, но я всё равно опустился на корточки, послушал пульс. Прерывистый, но не тревожный. Просто зверь устал.
— Жив и здоров, — хмуро ответил я.
«Марк, метки нет!» — воскликнула Хали.
Я и так уже видел. Даже зрение ангела, способное увидеть скрытую метку Бездны, ничего не разглядело.
Обычный зверь, хоть и сильный.
— А эта дрянь, — чуть не сплюнул Намиб, — которую проповедники из столицы всаживают в зверей?
— Нет, её нету, — я покачал головой.
— То есть, душу моего дяди больше ничего не отравляет?
Я сдержанно кивнул. Вот с этим бы я поспорил — половина «меченых» зверей, которых я до этого видел, с удовольствием побежали бы ставить метки снова.
— Белый Волк, — вдруг сказал пустынник, — Оракул предсказывал, что тебя надо остановить. Что ты придёшь, чтобы сожрать наши земли.
— Опять?! — я удивился.
Из дома вышли мои спутники. Хильда с Фолки сразу встали рядом со мной, будто прикрывая собой. Макото и Кицунэ встали чуть поодаль, они водили луками из стороны в сторону, показывая, что в случае чего точно заберут с собой парочку воинов.
— Это человеческая дочь Геллия сделала дядю таким, — поморщился Намиб, — Она была в наших землях.
— Знаю такую, — я кивнул, — Она мертва.
Пустынники охнули, и все как один опустились на колено. Совсем как тогда, в пустыне. Даже Намиб склонил голову, продолжая рассказывать:
— Её оракулы напророчили нам про Белого Волка. А знахарь перед тем, как пасть перед Бездной, рассказал ей о копейщике.
Я заинтересованно повернулся, и Намиб рассказал о древнем пророчестве,
Что род Скорпионов подымется снова только тогда, когда появится отмеченный предками мастер копья. Тот, кто сможет в совершенстве овладеть этим мастерством, вернёт утерянные земли.
— Он же и сказал Геллии, что копейщик принесёт ей смерть. Тогда человеческая дочь не убила наглого зверя, а превратила… в раба, — Намиб смотрел на дядю, и в его глазах блестели слёзы.
— Ничего не понимаю, — я покачал головой.
Да, я помнил крики этой блондинки, дочери Хродрика. Она едва в истерику не впала, когда увидела, что я владею копьём. Но убил-то истеричку Буру, насколько я помню. Правда, перед этим я завалил её обломками скалы.
Да уж, хрен разберёшь эти предсказания Неба и предков.
«Марк, можно было бы и почтительнее выражаться».
Пропустив слова ангела между ушей, я спросил:
— Почему вы живы? Почему пустынников не убивают, ведь ты вне закона?
— Это же мой дядя, — Намиб пожал плечами, — Он сначала думал, что это я — тот копейщик, поэтому позволил мне сбежать в пустыню. Иначе Геллия убила бы меня.
Пустынник снова посмотрел на старика.
— Впрочем, он всегда думал, что пророчество обо мне. И ждал, когда я стану первым вождём за столько лет.
— Но он же служил Бездне…
— Да, служил. Только его служба заключается в другом, — Намиб обернулся, глядя на крепость за стеной, — Мы не знаем, что их связывает с командором, потому что Гакэру никогда не открывал секрет.
— Он готов тебе его открыть, — совсем рядом возник Намди.
Безликий снова появился из ниоткуда. Впрочем, в этот раз я успел почуять его появление. Он сливался со стихией так, как мне не снилось даже с человеческой мерой.
— Мы не позволим Хорасу убить Белого Волка, — пустынники повскакивали и все как один обнажили оружие.
— Опустите клинки, — я поднял руку.
Намиб с сомнением посмотрел на меня, его звери даже не шелохнулись.
— Ваш вождь среди вас! — громко крикнул я, обращаясь к пустынникам и к редким свидетелям, выглядывающим из окон в домах.
Пустынники стали оглядываться. А я встал, стукнул древком по мостовой, и рявкнул:
— Вокатум дукс! Так сказал вам великий Белый Волк!
Мой голос словно надавил на плечи зверей, заставляя опять опуститься на колено.
— Намиб, ты давно уже вождь, но отказываешься принять это.
Предводитель бандитов замотал головой:
— Нет! Небо не принимает моей клятвы, и род молчит!
— А я даже спрашивать у них не буду, — я подошёл к нему и опустил руку на плечо, — Меня никто не спрашивал, и ты тоже не уйдёшь от своей судьбы.