Мера хаоса. Трилогия

Казаков Дмитрий Львович

Он метнул их одновременно, с удивительной даже для мастера ловкостью. Два тела с хрипом повалились на пол, у каждого из шеи торчало по крестообразной рукоятке.

Хорст приблизился к обмякшим теплым трупам и спокойно выдернул оружие.

За дверью послышались шаги.

— Что такое? — Дверь распахнулась, на пороге возник невысокий щекастый человек, похожий на бурундука. — Что за шум?

Хорст не знал этого человека, а вот голос оказался ему хорошо знаком. Этот самый голос сказал сегодня: «Пусть живет», и эти слова спасли жизнь

некоего безумца, бросившегося с мечом на консула…

«Консул!» — встревожился Хорст.

— Кто вы? Что вы здесь… — Взгляд консула упал на трупы, он широко разинул рот. — Стра…

Но крик умер, не успев родиться. Хорст ощутил, как молниеносно дернулась одна из его рук, и кинжал с хрустом вонзился в глазницу одного из могущественнейших людей империи. «Я его убил, — отрешенно подумал Хорст. — Зачем?» Все вокруг с гулом закружилось, он ощутил, что падает, попробовал взмахнуть руками в тщетной попытке удержаться и… недоуменно заморгал, разглядывая место, где оказался. Хорст стоял посреди одной из площадей Стагорна, необычайно пустынной и погруженной во мрак. Высящиеся вокруг нее здания казались мертвыми, а статуя в центре изображала что-то уродливое…

— Ах ты тварь! — шипящий голос прозвучал из пустого места, и тут же там соткалась из тьмы высокая человеческая фигура, глаза ее вспыхнули желтым огнем. — Каково чувствовать себя кинжалом в чужой руке? Нравится?

Хорст ощутил, что не в силах пошевелиться и даже ответить. Он стоял, окаменев, а за спиной его тоже кто-то был, и этот кто-то молчал, и молчание напоминало шелест сыплющегося песка.

— И ты явился? — Шипение стало громогласным, эхо в ужасе заметалось по площади. — Да, этот ход тебе удался… И твоя пешка, которая дрожит под моим взглядом, и дитя Хаоса, подтирающее ей слюни, оба погибнут! Скоро!

Стоящий за спиной что-то сказал, но Хорст не услышал ни слова. Он вновь провалился в крутящуюся тьму и… с воплем сел на лежаке!

— Чего орешь? — Авти заворочался во тьме, под ним скрипнули доски.

— Сон… сон… — прохрипел Хорст и тут же замер. Он точно помнил, что лег спать раздетым, а сейчас был в штанах и кафтане! — Зажги свечу!

Послышались удары огнива о кресало, неярко, точно нехотя, загорелась свеча.

— И чего тебе опять привиделось? — Шут зевнул во всю щербатую пасть. 

— Что я убил человека твоим кинжалом, — Хорст ощутил, как глаза его вылезают из орбит, — на стоящих около кровати сапогах виднелись комья мокрой глины, коричневой, как дубовая кора.

Свежей, будто в нее только что ступили.

— Трахни меня Хаос, — пробормотал Авти, проследив за взглядом приятеля, — моим кинжалом, говоришь?

Хорст кивнул.

Шут выдернул из-под кровати мешок, принялся рыться в нем. Отлетела в сторону дудка, повис на спинке стула красный колпак с колокольчиком. За ним явились кинжалы.

Узкие лезвия не блестели. Оба были покрыты бурой коркой.

— Кровь, — проговорил Авти, тронув ее пальцем.

— Но это

же был сон! — Хорст ощутил, что его трясет, а мысли скачут, точно обезумевшие кузнечики. — Это мне только приснилось! Я никуда не выходил!

Он осекся. Комья глины с того самого склона, по которому он лез к крепости, на лезвиях кровь убитых им стражников и консула. Фраза Авти о том, что когда речь идет о магии, грань между сном и явью исчезает…

— Ты сам все понял, — в голосе шута прозвучала отчетливая грусть, — и на самом деле кого-то убил. Давай рассказывай, что тебе «снилось».

С одного из кинжалов отслоилась и с легким шорохом упала на пол частичка засохшей крови.

Рассказ Авти выслушал молча, только кривил тонкие губы и шмыгал носом.

— Кинжал в чужой руке? — спросил он, когда Хорст замолчал. — Что же, уж лучше быть кинжалом, чем лопатой, которой чистят выгребные ямы!

— А я в этом не уверен, — Хорст все трясся, — и еще… почему тот тип назвал тебя «дитя Хаоса»? Ведь речь явно шла о тебе…

— Кто его знает? — Авти отвел глаза. — Эти маги порой такую чушь несут!

Ясно было, что шут не хочет отвечать.

— Чего же мне делать?

— Опять ты за свое — что делать, что делать, — пробурчал Авти с досадой. — В любом случае переживать поздно. Эка невидаль, человека убил. Я за свою жизнь знаешь скольких прикончил? И не сосчитаешь! Так что прекрати дрожать, точно малец, увидевший в темном углу буку, и ложись спать!

— Я не смогу спать! — Хорст прижался к стене. — Вдруг это… повторится снова?

— Ход уже сделан, — шут дунул на свечу, комната погрузилась во мрак, — Витальф Вестаронский может взяться за ту же фигуру в следующий раз через неделю. Или месяц. Так что, спи!

Хорст лежал, вслушиваясь в скрипы, наводняющие старый дом, в завывание собаки где-то под окном, в непонятные шорохи на крыше. Дрожь постепенно исчезала, на смену ей явилась дремота…

— Вставай, трахни тебя Хаос! — Одеяло отлетело в сторону, Хорст поднял веки и обнаружил над собой Авти. Глаза шута были вытаращены, рот кривился. — Бежать надо, быстрее!

— Чего? Куда бежать? — Судя по свету из окна, над Стагорном давно властвовал день.

— Из этого города, — шут оглянулся, словно опасался, что со спины к нему кто-то подкрадывается, — я только что с улицы. На площадях глашатаи зачитывают новый императорский указ!

— И чего? — Хорст давно не видел приятеля столь возбужденным. Тот кипел, как закрытая крышкой кастрюля, и казалось, готов был лопнуть.

— А то, что, согласно ему, ночью убили первого консула империи! — фыркнул Авти. — И убил его некий юноша, ростом невысок, волосом рыж, ликом конопат, — Хорст вздрогнул, узнав свой портрет, — а помогал вышеупомянутому юноше совершить злодейство некий дед, головой лыс, ликом бородат, власами сед… И любой, кто окажет помощь в поимке сих злодеев, будет награжден! Так что собирайся, живо!