Мера хаоса. Трилогия
Шрифт:
Глава 8. Кинжал в чужой руке.
Строй легионеров едва держался. Хрупкие на первый взгляд мечи из кости в корявых лапищах «морских людей» крошили щиты и шлемы, как капусту, пластали человеческую плоть отборных воинов. Тела падали на мостовую, выжившие топтались по кровавым лужам. Легионеры потихоньку пятились, горластый толстяк куда-то исчез.
— Хаос вас всех задери! — пробормотал Авти. — Кто же так воюет?
— А как надо? — поинтересовался Хорст, ощущая, как дрожат руки, а сердце скачет перепуганным кроликом.
— Щит подбери, — вместо ответа велел
Хорст поднял обитый кожей кругляш, просунул руку в ремни.
Из узкого переулка за спиной с торжествующим ревом выскочили десятка полтора «морских людей». Зубастые пасти были распахнуты, глаза горели, а перепончатые лапы шлепали по грязи.
— В круг! — рявкнул Авти так, что нападавшие на мгновение остановились, а легионеры, привыкшие к безусловному повиновению, выполнили и этот приказ.
Хорст неожиданно для себя очутился в строю. Клинок выглядел слишком легким, а со щитом было неудобно: он казался лишней, сковывающей движение тяжестью.
— Каргахта! — выкрикнул самый большой из «морских людей», похожий на непомерно разжиревшую жабу, и выходцы из воды ринулись вперед.
Вот тут-то Хорст смекнул, что щит — вовсе не лишняя тяжесть. Подставил его под удар, ощутил, как занемела рука, и сам ударил в ответ. Удивился, с какой легкостью желтое лезвие пропороло чешуйчатое горло, а напротив бесновался, неистово рычал следующий враг…
На то, чтобы бояться, просто не осталось времени.
Хорст отражал удары, рубил и колол. Рядом отчаянно сражались легионеры, за спиной голосом, не оставляющим возможности не повиноваться, орал Авти. Каждый знал, что договориться с этим врагом, сдаться ему не получится. «Морским людям» не нужно золото и прочие людские богатства. Сдавшихся они убьют так же, как и сопротивляющихся, а трупы уволокут под соленую воду…
Счастье еще, что «морские люди» не плавают, а ходят по дну, хотя лапы у них снабжены перепонками. Если бы они умели всплывать к поверхности, ни один корабль не рискнул бы выйти из портов Полуострова.
Хорст видел все вспышками, на мгновения словно выпадал из реальности куда-то во тьму, а потом возвращался, чтобы оказаться в центре следующего эпизода: вылетевшее из-за спины копье втыкается в грудь одного из «морских людей», тот с хрипом оседает, царапая древко… длинный меч сносит голову одному из легионеров, брызжет кровь, на губах ощущается соленое… щит трещит под ударом, чешуйчатая харя мелькает совсем рядом, Хорст остервенело тычет в нее…
Спасение пришло тогда, когда его уже никто не ждал. За спинами «морских людей» запели рожки, послышался слитный топот и рев, вырвавшийся из множества глоток. Человеческих глоток.
Хорст упал на колени. Сил не осталось даже на то, чтобы вытереть с лица покрывающую его липкую жидкость — пот, кровь, грязь и слизь вперемешку. Равнодушно позволил кому-то оттащить себя в сторону, послушался голоса, орущего над самым ухом:
— Бросай меч!.. Бросай меч!
Потом на мгновение провалился в беспамятство. Когда пришел в себя, то обнаружил, что сидит у стены дома, а рядом, подпирая друга плечом, расположился Авти.
Рубаха шута была окровавлена, но на роже красовалась бодрая ухмылочка.
— Ну что, живой?
— Живой, — ответил Хорст, — а ты здорово
— Кем мне только ни приходилось бывать, — вздохнул Авти, — до того как я понял свое предназначение! А ты ничего, держался молодцом.
— Я старался. — Слова вылезали через горло с трудом, драли его, точно куски пемзы.
— Да, так посмотреть, — шут усмехнулся, — и вовсе непонятно, как мы, люди, исхитрились уцелеть в этом мире? С востока напирает готовый пожрать все Хаос, в горах — холиасты, с моря грозят вот эти красавцы, — последовал кивок в сторону валяющегося неподалеку трупа, — а мы еще ухитряемся между собой воевать! Редкостно живучие и агрессивные твари!
Хорст промолчал. Говорить не хотелось, двигаться тоже.
На улице, кроме них, ничего не шевелилось. Уцелевшие жители попрятались по домам, пространство вокруг, сколько хватало взгляда, устилали человеческие тела и туши нелюдей. Смерть объединила их — такое вряд ли бы могло случиться в жизни. Откуда-то издалека доносились вопли, ветер разносил резкий запах гари.
— Ладно, ты сиди пока, а я пойду осмотрю тут все, — проговорил Авти.
Воровато озираясь, шут двинулся вдоль улицы, переворачивая трупы и самым беззастенчивым образом шаря по карманам. Поймав укоризненный взгляд Хорста. он невинно улыбнулся и сказал:
— А чего такого? Им деньги все одно ни к чему, а нам пригодятся!
Помимо страсти к насилию и пьянству, Авти оказался еще и мародером. Трудно было поверить, что в столь тщедушном теле уживается столько пороков одновременно.
Хорст сидел, бездумно пялясь в небо, где поднимающийся из-за домов дым впитывался в облака, а потом неожиданно для себя повернулся и потянулся к лежащему неподалеку короткому мечу, выпавшему из руки кого-то из легионеров.
Едва пальцы сомкнулись вокруг рифленой рукояти, мелькнула мысль: «Зачем он мне?», но тут же исчезла, и Хорст встал, отстегнул от пояса мертвеца ножны. Вскоре клинок, аккуратно завернутый в плащ, оказался в мешке.
Когда вернулся Авти, Хорста подмывало сказать ему про меч. Однако он почему-то промолчал.
— Пойдем? — предложил шут, деловито ссыпая монеты в карман. — Тут делать больше нечего.
И они заковыляли прочь с поля брани.
— Вот так сюрприз, трахни меня Хаос! — проговорил Авти и изумленно присвистнул. — Вот она, твоя мастерская, и кров на зиму!
На том месте, где еще вчера стоял дом, высился обгорелый остов. Среди развалин копошились какие-то люди, перепачканные сажей по самые брови, — то ли погорельцы, то ли мародеры.
— Да, — Хорст ощущал в голове гулкую звенящую пустоту. Складывалось впечатление, что его шарахнули по затылку чем-то тяжелым и мягким. — Пойдем отсюда…
— Ну, найдется другое место, — успокаивающе бормотал Авти, — Стагорн — город большой…
Имперская столица напоминала громадную сковороду, под которой кто-то развел огонь, хорошенько приправив блюдо болью и горем. Кое-где тлели «подгоревшие» пятна — там, где случились пожары, в других кварталах все кипело и бурлило. Из домов доносились вопли: те, кто потеряли близких, отчаянно ревели и выли. Кое-где у порта еще валялись неубранные трупы. Крысы и вороны дрались за добычу.