Мера любви
Шрифт:
— Ох, я не знаю...
— Я Ли Роуленд, — сообщил он. — Не сомневаюсь, что мама запретила тебе садиться в машину к незнакомым мужчинам, но так уж получилось, что я хозяин здешних мест и ее босс.
— Знаю. — Глаза девочки вдруг испуганно расширились, словно она поняла, что в этом не следовало признаваться. — Ну... — Она колебалась. — Если вы не против, это было бы классно.
Классно! Ли поморщился и, наклонившись, открыл противоположную дверцу.
— Залезай, — коротко приказал он, и девочка быстро скользнула на сиденье. — А разве ты не должна
Девочка, захлопнув дверцу, грустно посмотрела на него.
— Об этом же спросит меня и мама. Но я ни за что туда не вернусь. — Она надула губы. — Во всяком случае, сегодня.
Ли нахмурился,, впрочем, не очень огорченный этим заявлением.
— Что-то случилось? Разве нельзя было подождать до вечера?
— И об этом мама меня тоже спросит. — Девочка снова с сомнением посмотрела на Ли, затем дернула плечом. — Для нее свет клином сошелся на получении хорошего образования и всем таком прочем. Но иногда это бывает не так легко, как ей кажется.
— У тебя проблемы, — сухо заметил Ли. — Убедить людей в том, что говоришь правду, порою очень трудно. Я это знаю не понаслышке.
— Полагаю, что да. — Снова покраснев, девочка искоса взглянула на мужчину. — Извините, мне не стоило так говорить. На самом деле я ничего о вас не знаю.
— Большинству людей это не мешает выносить приговор, — с иронией заметил он и улыбнулся. Приятно встретить человека, готового признаться в своей предвзятости. — Ну что ж, если я кажусь тебе таким авторитетным в этом вопросе, почему бы тебе не рассказать, что тебя беспокоит? — Ли внимательно посмотрел ей в лицо. — Как я догадываюсь, ты посещаешь какую-то привилегированную школу.
— Да, — кивнув, подтвердила она. — Я учусь там уже больше года.
— И это порой кажется тебе непосильным, так? — мягко спросил Ли и тут же был пригвожден к месту негодующим восклицанием:
— Нет! Мне вовсе не трудно учиться! Ну... не очень. Я конечно же не светило в математике, но во всем остальном вполне на уровне. — Девочка шмыгнула носом. — И это как раз часть проблемы, — вполголоса пробормотала она, замерев при виде крыши конюшен, показавшейся за деревьями.
Ли жалел, что их совместное путешествие было таким коротким. Ему понравилось говорить с ней и не хотелось отпускать девочку, не выяснив, что случилось.
— Так в чем же проблема... Э-э... ты не представишься?
— Эмми.
— Очень приятно, Эмми. — Его вдруг осенило: — Может, тебя дразнят зубрилой?
— Кем?
Она повернувшись посмотрела на него, и Ли догадался, что теперь это, должно быть, называется иначе.
— Ну, так дразнят тех, у кого в отличие от других есть желание учиться, — пояснил он, внезапно почувствовав себя очень старым.
— А, вы имеете в виду яйцеголовых? — Эмми поморщилась. — Нет.
Они уже подъехали к конюшенному двору, и Ли, остановив машину, выключил мотор.
— Что бы там ни было, я уверен: когда ты расскажешь все матери, она поймет.
— Думаете? — Лицо Э уши выражало глубокое сомнение. — Вы не знаете мою маму. Она не
Ли свел брови. Что это? Какой-то новый способ, изобретенный Полом Коппеллом, для того чтобы обезоружить его, а затем вытянуть из него исповедь? Он тряхнул головой. Нет, это безумие! Перед ним всего лишь дочь Айрин Тревор. Даже Пол не мог бы пасть так низко, чтобы использовать ребенка в своих грязных целях.
— Послушай, — спокойно сказал он. — Каждый иногда делает что-то, о чем потом сожалеет... В моем случае это была женитьба не на той женщине, но не будем в это углубляться. — Ли немного помолчал. — Что же такого ужасного ты могла сделать? Тебе сколько? Тринадцать? Четырнадцать?
— Двенадцать.
— Надо же! А выглядишь, — он усмехнулся, — на все двадцать. Что нужно сделать, чтобы обзавестись столь вытянутой физиономией?
— Необязательно быть старым, чтобы нарушить закон, — ответила Эмми, с вызовом взглянув на него. — О Господи, мама убьет меня, когда узнает!
Девочка была уверена, что сильно огорчит мать. Так что же она натворила? Прогуляла уроки? Нагрубила учителю? Принимала наркотики?! Эмми прижала к груди рюкзак, собираясь вылезти, и Ли почувствовал внезапную тревогу.
— А ты не... — начал было он, но тут же оборвал себя. Это безумие, подумал Ли. Он впервые видит ее. Она ничего для него не значит.
— Я не — что? — спросила Эмми.
Он обратил внимание на ее по-детски костлявые коленки, и девочка вдруг показалась ему трогательной и беззащитной.
— Ты не... нюхаешь клей или что-нибудь в этом роде? — высказал Ли самое невероятное, с его точки зрения, предположение.
Девочка едва не задохнулась от негодования:
— Нет, не нюхаю! Я же не дура, мистер Роуленд. И наркотики тоже не употребляю, хотя мне и предлагали.
Ли пришел в ужас: предлагать наркотики двенадцатилетнему ребенку! Господь милосердный, куда катится мир?! Неужели прошли те времена, когда детям позволено было оставаться детьми?
— Рад это слышать, — тем не менее спокойно сказал он. — И если это не наркотики, то, думаю, тебе не о чем беспокоиться:
— Да ничего вы не понимаете! — грубо пробормотала девочка, выбираясь из джипа. — Попробовали бы вы сказать маме, что не хотели воровать в магазине в прошлой четверти!
Слова вырвались у нее невольно. Однако девочка даже не пыталась оправдываться. Возможно, считает это напрасной тратой времени, подумал Ли, с легким сожалением глядя, как она бредет через двор.
Он решил больше не вмешиваться, но, приготовившись сделать разворот, чтобы ехать к дому, заметил, что девочка идет не в ту сторону. Стараясь не обращать внимания на внутренний голос, твердивший, что это не его ума дело, Ли выключил мотор и вылез из машины.