Мера прощения
Шрифт:
– Ты, это, скажи ему, пусть исправит, – уже без злорадства произнес капитан.
Мог бы и сам сделать внушение, но ведь нельзя ругать собутыльника. Ладно, скажу, на то она и должность старпомовская, чтоб лаять на всех.
До вечера второй помощник не попадался мне, и я забыл бы о нем, если бы Фантомас не напомнил. Я занимался в спортзале после ужина, а Дрожжин пришел с очередной «сводкой Информбюро». Оказывается, в «машине» заделали брагу, и дня через три надо ждать коллективную пьянку; начальник рации с полуночи до трех, когда второй помощник был на вахте, сидел под дверью
– Янцевич стоит вахту со вторым помощником? – уточнил я.
– Да.
Если судьба мне трижды напоминает о человеке, значит, надо встретиться с ним как можно скорее. В каюте второго помощника не было: наверное, у камбузницы гостит. Туда, разумеется, я не пошел, подождал, когда он заступит на вахту. Заодно и с Янцевичем познакомлюсь поближе. По словам Гусева, Янцевич моложе своей жены на пять лет и после полового акта говорит ей спасибо. Не знаю, кого из них больше жалеть. При запоминающейся внешности – почти лысый, лишь несколько клоков торчит, напоминая перья на недощипанном курчонке, и с перебитым, как у профессионального боксера, носом – все-таки умудряется Янцевич оставаться незаметным. А может, не замечал я его, потому, что в момент убийства он стоял на вахте – имел стопроцентное алиби.
На мостике матрос был один. Судно шло на авторулевом, и Янцевич стоял у иллюминатора и сосредоточенно ковырялся в перебитом носу. Яркий лунный свет переполнял рубку: казалось, что находишься в кинотеатре, неподалеку от экрана, и можешь разглядеть всех сидящих в зале. И уж совсем отчетливо был виден толстый палец, засунутый полностью в нос, – наверное, до мозгов достает, их и шкрябает. Что ж, каждый по-своему кайф ловит.
– Бог в помощь! – пожелал я. – А где второй помощник?
– Там, – махнул Янцевич свободной рукой в сторону левого крыла мостика.
На крыле штурмана не оказалось. Я уже прикидывал, не свалился ли он за борт, когда заметил его на шлюпочной палубе у судовой трубы. Второй помощник стоял спиной ко мне, запрокинув голову, любовался звездным небом. Оно здесь, действительно, чудное: яркие крупные звезды обоих полушарий висят низко, кажется, что падают на тебя, прямо в твои глаза. На них можно смотреть вечно. И все-таки лучше ловить кайф глазами, чем носом, как матрос.
Вернувшись в рубку, я спросил у Янцевича:
– И часто он там прогуливается?
– Нет.
Врет, сволочь, прикрывает начальника. Такие подчиненные нечасто попадаются. Когда мне надоест Гусев, заберу Янцевича к себе на вахту.
– Наверное, определяется по звездам, – говорю я. – Надо каждую вахту это делать. Бывает, по полчаса «сажаешь» звезду на горизонт.
Матрос клюет:
– Да, он тоже каждую вахту определяется и подолгу, минут по десять.
Вот и лопнуло алиби второго помощника. Спуститься со шлюпочной палубы на корму – дело одной минуты, еще две-три заняло убийство и заметание следов и минута на обратную дорогу. Остается еще минут пять на разговоры с жертвой.
А ведь это мысль! Кого-то же видели начальник рации и капитан на корме разговаривающим
26
Маленький цилиндрический ночник, приделанный к переборке у изголовья кровати, давал узкий луч света, просачиваясь в щель между неплотно закрытой заслонкой и корпусом. Луч падал на голову Раи и словно зажигал волосы рыжеватым огнем. Казалось, волосы живут сами по себе, никак не связаны с затененным лицом. Наверное, таким и должно быть лицо Теневого Лидера. Я все никак не мог понять, кто же занимает эту «дворцовую» должность, а вчера догадался, понаблюдав, как буфетчица отчитывает опоздавшего к завтраку капитана. Затем припомнил несколько случаев, когда принимал решение, на которое натолкнула меня Раиса. Нескоро дошло, значит, Теневик под стать Тирану.
Я погладил подсвеченные лучом пряди. Показалось, что от них в мою ладонь влились теплые струи, точно от парящей под солнцем сырой земли. Невидимые эти струи растеклись по моему телу, наполняя его легкостью. А может, это из моего тела перетекло в волосы все темное, тяжелое. Ведь женщина не добавляет сил мужчине, ей их самой не хватает, зато может забрать на себя его слабость и сделать таким образом сильнее.
Что ж, если взялась за роль Теневого Лидера, пусть оправдывает ее. Я сжимаю рыжеватые волосы, легонько треплю.
– У? – еле слышно мычит Рая.
– Из-за чего в прошлом рейсе поссорились Помпа и второй помощник? – спрашиваю я, уверенный, что ссора была: не мог помполит оставить кого-то необруганным, не тот он был человек.
– Не знаю, – небрежно отвечает она.
Я сильнее сжимаю волосы.
– Из-за Вальки, – отвечает Рая, поняв, что вопрос не праздный. – Она думала, что забеременела, – взрослая уже, а дура дурой! – закатила истерику. А второй женат, дети, развод ему не к чему. Он как раз после рейса на старпома должен был сдавать и в партию вступать, кандидатский стаж закончился.
Для того, чтобы стать старпомом, надо обязательно быть коммунистом. А если с первого раза не примут в партию, то все, труба, будешь до старости куковать во вторых помощниках.
– А почему не вступил?
– Приехавшую ему замену временно поставили третьим вместо Володи, которого засудили за убийство, а нового не прислали, ну и...
– Засудили? – проверяю я, оговорка это или нет.
– Ну да. Не верю, что он убил, – все это она произнесла с закрытыми глазами, а затем открыла их, уставилась в мои и сказала: – Ты ведь тоже не веришь.