Мера зверь
Шрифт:
— Шона не виноват, — громко произнес я, — Он выполнял свою работу.
В ответ пока молчание. Но я продолжал напрягать разум, пытаясь нащупать то самое чувство, которое посещало меня каждый раз, когда вершился суд Неба.
Я ведь тоже судья. Дар того ангела из пещеры, он открывался каждый раз, когда мне приходилось защищать себя. Могу ли я защитить одного зверя? Не за целый же род прошу.
— Он защитил свою честь воина, не побежал, встал бок о бок с соратниками, — я все подбирал слова, пытаясь доказать незримому слушателю, почему
«Да по хрену твоему Небу, зажралось оно. Только Бездна заботится о своих детях», — Белиар говорил так, будто присутствовал на скучном спектакле.
Слова о Бездне подали мне идею.
— Ради тебя Шона лежит здесь, — еще громче произнес я, — Ты не следишь за своим прецептором, и все делаем мы. Разве не достоин он жить?
Пламя лампадки затрепетало, заполоскалось, будто на сильном ветру. На краю зрения показался блеск, и я обернулся — над грудью Шоны подрагивал его светлячок духа.
«Ну, что я говорил? Ты сам видел, сколько непотребства вокруг творится ради твоего Неба».
— Оно не мое, — стиснув зубы, прошипел я, а потом гаркнул во все горло, — НЕБО!!!
Будто сотряслось все пространство, незримая волна прошлась по помещению, и сразу погасли все лампадки, даже моя. Воцарилась темнота, только два светлячка горели слабым светом, почти ничего не освещая.
Я зарычал и ударил кулаками по плите, послышался легкий треск. Кажется, чуть переборщил.
— Гребаное ты Небо, — по моей щеке покатилась предательская слеза, — Неудивительно, что от тебя отворачиваются.
И тут я почувствовал Его. Сверху кто-то взглянул на меня, кто сильный, необъятный. Этот кто-то будто бы даже улыбнулся.
«Да будет так», — послышался величественный мелодичный голос.
— Аха-а-ап, — в углу втянули воздух, и закашлялись.
Я обернулся. Ни зги не было видно, и мне пришлось просканировать угол стихиями. Светлячок над Шоной исчез, парень перевернулся набок и, уперевшись лбом в пол, пытался отдышаться. Я видел его тепло над прохладным камнем.
«Ничего, мое время еще придет, поднебышек. Ты только в очередной раз доказал, что стоишь усилий», — без особой злости произнес Белиар.
— Ага, и вам не хворать… — опираясь от усталости на камень, ответил я.
— Что? Кто здесь? — послышался голос парня.
Он пока не оборачивался, но уже пошатывался на четвереньках, пытаясь прийти в себя. Я улыбался, глядя на парня. Душу переполняли эмоции… Как будто Рычка спас.
Нахмурив лоб, я коснулся своего талисмана. Белый Волк спас Сокола.
Что-то метнулось ко мне, сверкнув сбоку. Я обернулся и успел заметить, как светлячок духа, все это время висевший под потолком, влетел мне в грудь.
— Ох, — только и вырвалось у меня.
Голова закружилась, и я прислонился лбом к алтарю.
— Белый, это ты? —
— Я это, я…
— Мы в усыпальнице, по-моему. Видимо, крепко мне досталось.
— Ага, и мне тоже.
Поговорить нам не дали. Ужасный скрежет заполнил все помещение, а через миг темноту разрезала яркая полоска света. Я зажмурился, глядя, как отодвигают камень, закрывающий вход в усыпальницу.
Глава 11. Степные Соколы
В открывшемся проеме появился силуэт. Из-за яркого света я не мог разглядеть, кто там, но Шона радостно крикнул:
— Мастер Хаган, — и парень, пошатываясь, встал.
— А, Шона, жив-таки. Ну, звериная кровь, напугал ты нас, — раздался незнакомый мне суховатый голос.
Парень смог прошагать до выхода, и крепко обнял пожилого сокола. Мои глаза чуть обвыкли, и я уже мог рассмотреть гостя, зверя четвертой ступени.
Мужчина с азиатским разрезом глаз, с жидкими бородкой и усиками, в монгольской ушанке. Одет в просторный кафтан, и в шаровары, заправленные в сапоги с загнутыми концами.
— Белый, это господин Хаган, вождь Степных Соколов, — чуть дрогнувшим голосом сказал Шона, — Мастер четвертое перо.
Цепкий взгляд вождя переместился на меня. Заходить в усыпальницу гость не спешил — видимо, были какие-то причины.
— Белый Волк, рад видеть, что ты жив.
Я благодарно кивнул, не решаясь отойти от плиты — не доверял я еще своим ногам. То, что произошло минуту назад, отняло у меня кучу сил. Да и говорить мне пока было страшно, не хотелось стать посмешищем с сорванным голосом.
Молчание затянулось, и я понял, что Хаган ждет еще кого-то.
— А… Туя? — с надеждой вождь глянул на парня.
Шона оглянулся на меня, а потом посмотрел в тот угол, где все еще лежало тело сокола. Того, кто не выдержал и чей дух, кажется, достался мне.
— Э-э-э… — протянул Шона, он тоже был растерян.
Я только покачал головой и вздохнул. Хаган цыкнул, а потом грустно произнес:
— Пусть летит же этот Сокол в мир, где его крылья уже никто не подрежет.
И поманил меня за собой.
— Пошли, Белый Волк. Тебя все хотят увидеть. Многие наслышаны о твоей силе и доблести.
Я глянул на копье, оставшееся в углу, но мне намекнули, что оружие стоит оставить.
Солнце висело высоко, прямо над нами. Самый разгар дня.
Снаружи возле усыпальницы ждало четверо соколов. Крупные, крепкие звери второй и третьей ступеней. Они смотрели на меня таким взглядом, полным обожания, что я даже смутился. Того и гляди, за автографом подойдут.
Соколы подскочили к огромному круглому камню, уперлись, и со скрежетом закрыли вход в усыпальницу. Снаружи она представляла из себя курган, на котором сверху покоилась каменная голова птицы — огромный загнутый клюв сокола нависал над самым входом. Насколько я понял, культура зверей во всем Инфериоре была схожей.