Мера
Шрифт:
Стасу стало неловко за столь наглое вторжение, но он промолчал – сдерживали мысли о возможной будущей работе. Наглость Алекса удивила и Дана, и Антона, лицо Антона выражало сложные чувства. Это была невинность с примесью ярости. Он не хотел разрывать отношения между Стасом и его будущим работодателем – Алексом. Но всё же Антон не выдержал.
– Парни клуба – это те педики, которые ютятся на диванчике в ожидании ведущего?
Ухмылка с лица Алекса молниеносно улетучилась, глаза налились яростью. Отпустив девчонок, он ринулся в сторону Антона так быстро, что ни Стас, ни Дан не успели среагировать на его злую
Подбежали товарищи Алекса и без разбора стали дубасить всех, кто дрался с их предводителем. Разнимающий бойцов Стас не выдержал и нокаутировал одного из подскочивших. Драка набирала обороты. Через несколько минут подскочили охранники клуба и схватили Антона под руки. Та же участь ожидала и его друзей: их вытащили на улицу и, пригрозив милицией, велели им убираться.
– Козлы! – кричал Антон в сторону клуба.
– Да, оттянулись по полной, – ухмылялся Стас.
– Бездари! – не унимался Антон.
Кровь текла из разбитой губы, он тяжело дышал и продолжал ругать своих обидчиков. Дан и Стас отряхивались и проверяли свои тела на предмет повреждений. Они не обратили внимания на Антона, поднявшего с земли камень.
– Козлы, – в очередной раз прокричал он и бросил камень в направлении клуба, в надежде разбить в знак протеста окно.
Камень, проделав незамысловатый пируэт, действительно угодил в окно. С той лишь разницей, что оно находилось на первом этаже, над клубом. Послышался звон сигнализации, в окне что-то замигало. Наблюдавшие происходящее на улице охранники ринулись в сторону Антона. Надвигался неминуемый конец.
18. Милиция
Ощущая неприятный вкус засохшей на губе крови. Антон сидел на скамейке в камере предварительного задержания, опершись о холодную стену спиной и затылком. Единственным, что утешало его в этот момент, была прохлада окрашенного в синий цвет бетона Он толком не помнил, как здесь очутился. Отрывистыми картинками запечатлелись мгновения последнего часа. Подбегающий охранник с криком «Твою мать!», настойчивое предложение людей в форме сесть в мигающую разноцветными огнями машину… Просьбы Стаса и Дана к милиционерам о прощении и взятии на поруки. И ещё дома, проносящиеся за стеклом автомобиля, везущего его в отделение.
С трудом приоткрыв глаза, Антон осмотрел себя. Пятна крови на недавно купленном реглане, странно чистые джинсы с отсутствующим ремнём и кроссовки без шнурков.
– Зачем они это поснимали? Тоже мне преступника поймали, – сказал Антон себе под нос, продолжая осматривать окружающую обстановку. Запах был отвратителен из-за присутствия сбившихся в угол двух лиц без определённого места проживания, осознающих своё неловкое положение в столь важном общественном месте. Остальные присутствующие создавали более благоприятное впечатление, их лица выражали
– Тут всем снимают, а там разберутся, преступник ты или нет. Ты вообще кто такой? – спросил один из них, со шрамом на подбородке.
– Я? – переспросил Антон, надеясь, что вопрос был адресован не ему.
– Да ты, с остальными вроде и так понятно, – добавил второй, в синем пиджаке, надетом поверх белой футболки.
– Антон, – явно не желая разговаривать, ответил он незнакомцу.
– Ты чего тут сидишь, Антон? Говорят, контору ограбил?
– Контору? Кто говорит? Стекло я разбил на дискотеке, – стал оправдываться Антон перед незнакомцем, не понимая, зачем это ему надо.
– Стекло, ну да, рассказывай, чего нам-то врать, – подключился к разговору второй.
– Слушайте, я не вру, и зачем это вам надо? – попытался закончить разговор Антон.
– Мы тебя по-человечески спрашиваем, по-братски. Там, куда ты попадёшь, вранья не любят. Ну что, поделишься впечатлениями? – не унимались оба незнакомца.
– Сами с собой делитесь, оставьте меня в покое, – отрезал Антон.
– Ты слышал, да он нарывается, – сказал один другому.
Они засуетились, видимо, обдумывая, что предпринять.
– Титов, к следователю, – прозвучал голос сержанта, появившегося неожиданно для всех.
Переглянувшись с собеседниками, Антон вышел из камеры и сложил руки за спиной.
– Зачем ты руки складываешь сзади, это что, привычка? – спросил сержант, ведя Антона по коридору.
– Тут, наверное, так положено.
– Кому и положено, а тебе, наверное, рановато пока. Или были делишки до этого?
– Да нет, не было.
– Вот пока и расслабься.
Они прошли по коридору с грязными стенами и попали в кабинет. Посередине стоял стол, на котором лежали бумаги, в углу красовался огромный сейф. Он был очень старый, старше не только Антона, но и приведшего его милиционера. Сколько же судеб он пропустил мимо своей тяжелой створки? И как не хотелось Антону пропускать мимо неё свою! Но всё неминуемо шло именно к этому.
«Допрыгался!» – подумал Антон, присаживаясь на стул, указанный властителем кабинета. Он нервно потирал руки, пытаясь сбить мелкую дрожь.
– Имя, фамилия? – достав ручку из кармана, спросил милиционер, гордо сидевший напротив.
– Антон Титов.
– Сколько Вам лет? – опять спросил милиционер.
– Не понимаю Вашего вопроса, – ответил Антон и уставился в документы, лежащие на столе. То ли выискивал в них свою участь в виде приговора, то ли прятался от глупых вопросов.
– Я Вас спрашиваю, сколько Вам лет? – оторвав от протокола сонные глаза, переспросил сотрудник милиции.
– У меня есть документ, там всё написано, – ответил Антон, подумав, что нашёл выход.
На его счастье следователь, мужчина лет тридцати пяти, стал переписывать данные из студенческого билета, видимо, не имея желания тратить время на бесполезный спор с задержанным.
– Что Вы делали на месте преступления? – оторвавшись от писанины, спросил следователь.
– Преступления? Я ничего не преступал, – ошарашенный таким определением, ответил Антон.
– Я не спрашиваю Вас, преступали или нет. Я спрашиваю, что Вы делали на месте преступления? – повторил милиционер.