Мерцание тумана
Шрифт:
Я поворачиваю голову и встречаю взгляд ее больших темных глаз. Она смотрит на меня, словно извиняясь, и это выглядит чертовски обезоруживающе. Я жду, что она что-нибудь скажет. Но она молча достает из кармана фартука блокнот и что-то записывает. Заказ. Несколько заказов, судя по тому, как долго она пишет. Разочарованный тем, что извиняться она не собирается, я отворачиваюсь. Она кладет бумажку на стойку и молча уходит, а я читаю то, что совсем не похоже на заказ:
Прости, что я сорвалась. Это так глупо с моей стороны! Если бы я
От слов Каллы и горько, и сладко. Они отбрасывают меня назад в прошлое. В школьные времена, когда мы писали друг другу записки.
Отмотать время назад и начать все сначала. Эту фразу я написал в нашей первой переписке. Часть меня хочет верить, что Калла запомнила эти слова. Что ее формулировка не случайна.
– Ну, вот и я, – прерывает мои сентиментальные размышления Давид. Он возникает рядом со мной до того внезапно, что у меня ощущение, будто его телепортировали. – Что произошло в мое отсутствие? Не случилось ли каких катаклизмов? Не напала ли на нас очередная группа туристов?
– Не-а. – Я сминаю в кулаке записку Каллы и ловлю себя на том, что прячу ее в карман фартука, а не отправляю в мусорное ведро.
– Да ты тут прибрался! – Он обводит взглядом бар. – Спасибо.
– Отблагодари меня чаем со льдом. И… коктейлем с маракуйей. – Калле тоже не помешало бы отдохнуть. Она на ногах уже четыре часа без перерыва. – В коктейле должно быть две трети воды и треть сока. – Так Калле нравится больше всего.
– Ну у тебя и сушняк!
– Нет, коктейль – для Каллы, – подчеркнуто нейтрально произношу я. Как будто голос может выдать мою нервозность. Возможно, уйти вместе с ней на перерыв – не такая уж и хорошая идея.
– Ясно, – с понимающей ухмылкой говорит Давид, хотя понятия не имеет, что происходит. – Прощупываешь почву, да?
– Она моя бывшая, – объявляю я, чтобы разом пресечь какие бы то ни было слухи.
Давид испуганно морщится.
– Вот это да! И как? Вы ладите?
– Поживем – увидим, – говорю я, обращаясь прежде всего к самому себе, и выхожу на внешнюю террасу. Чтобы сообщить Питу, что у меня перерыв. Но он занят тем, что принимает оплату. Как всегда, одновременно несколько столов требуют счет. Так что я могу со спокойной душой немного отдохнуть. Насколько это, конечно, позволит мой пульс.
Я возвращаюсь в бар и беру холодный чай и коктейль. Калла понесла на кухню гору посуды. Я следую за ней и перехватываю на обратном пути.
– Пить хочешь? – спрашиваю я и протягиваю ей коктейль.
– Это мне? – В ее глазах все еще тень сожаления.
– Да. Или ты хочешь латте?
– Не в такую погоду. – Она с неуверенной улыбкой забирает у меня стакан. – Ничего, если я сделаю перерыв?
– Ну, конечно. Давид только что отдыхал. Теперь наша очередь. – Наша слетает с моих
– На террасу?
– Нет. Во двор, чтобы спокойно поговорить.
В ее глазах тревога. Неудивительно, учитывая то, как серьезно я на нее смотрю. Я быстро натягиваю улыбку.
Она следует за мной на кухню. Насквозь через все помещение, туда, где находится склад продуктов и дверь во внутренний двор. Выйдя на улицу, мы буквально натыкаемся на стену неподвижного горячего воздуха. Я указываю на каменную ступеньку под деревом, дающим немного тени. Мы одновременно садимся, но июльское солнце до того жаркое, что мы тут же спрыгиваем с раскаленного камня, словно нас ударило током.
– О господи! – вскрикивает Калла, вскакивая. – На нем можно яичницу жарить.
– Или стейк.
Мы смеемся, проверяя чуть не пострадавшие пятые точки. Еще никогда что-то привычное не казалось таким одновременно странным и чужим. Как тогда, когда мы столкнулись, и она оказалась так близко от меня. Так чертовски близко, что я слышал стук ее сердца. И чувствовал, как по моему телу разливается жар. Словно желая охладиться, я подношу к губам холодный чай и делаю большой глоток. А потом еще больше. Калла повторяет за мной. Мы смотрим друг на друга поверх бокалов. Это серьезно мешает направить мысли в нужное русло.
Я разрываю зрительный контакт, опускаю стакан и достаю из кармана фартука ее записку.
– Здесь твои извинения. Спасибо.
– Тебе спасибо. За то, что принял их. – Ее глаза светятся облегчением, а я размышляю, как мне сформулировать следующую фразу. И решаю говорить прямо.
– Если хочешь получить работу официанткой, я скажу Штефану, что с моей стороны возражений нет. – Ее глаза становятся огромными от изумления. – Однако нам придется как-то ладить. В команде в целом позитивный настрой. Нельзя, чтобы его испортили ситуации вроде той, что недавно произошла. Это не должно повториться.
Она кивает.
– Может быть, нам…
– Постараться держаться друг от друга подальше, – договариваю я за нее. Но она смотрит на меня так, что я понимаю: она собиралась сказать что-то другое.
– Я хотела предложить нам сесть и… поговорить. Мы столько всего не успели обсудить, Яспер!
– Да, потому что ты разорвала всякую связь между нами. Ты уехала и не вернулась. – Эти упреки я бы предпочел оставить при себе, но не удержался. Потому что мне до сих пор чертовски больно.
– Я здесь… разве нет?
– Калла… – Я качаю головой, потому что не могу продолжать этот разговор. Не хочу продолжать. Или я вернусь в состояние, с которым боролся несколько последних месяцев. Мне потребовалась уйма времени, чтобы выкинуть ее из головы. Ее голос, смех, ощущение ее губ на моих губах. Ощущение того, как я ее обнимаю, засыпаю и просыпаюсь с ней. Стереть все это из памяти было чертовски тяжело. И нельзя сказать, что я в этом преуспел. Когда у тебя такие долгие и счастливые отношения с кем-то, этот человек становится частью тебя. Воздухом, которым ты дышишь.