Мерцающая мгла

Дуров Алексей Викторович

— Мне приходилась убивать для самозащиты. Мне не понравилось.

— Врешь, — спокойно констатировала рыжая. Не то, чтобы она действительно не верила. Так, уязвить хочет.

Михаил хмыкнул:

— Обидно, что вашего Тыква побили, да?

Женщина с тихой злобой отрезала:

— И все равно ты слабак. Слабак и трус.

— Нельзя быть сильным во всем сразу, — тонко усмехнулся Михаил. — Кто-то сильнее жестокостью, кто-то — в драке. И знаете, тому, кто силен в драке, не обязательно быть жестоким.

Женщина не ответила,

только зубы сжала.

Тыкв пришел в себя через пару минут. Женщина сняла с его лба диск, а Тыкв потер макушку, сел, уставился на Михаила. С неожиданным дружелюбием улыбнулся:

— А ты хорошо драться умеешь…

Михаил аж взвился:

— Понравилось?! Еще врезать?! Ты только скажи! — И стремительно вышел из трейлера. Ну не нравятся ему такие, как Тыкв, и все тут. Хлопнул бы дверью, да на той фиксатор от хлопанья.

Пошел к своим вещам, нацепил различитель, оглянулся, пристегивая нож.

Дзоку уезжали. Трейлер с поломанной катапультой был уже на горизонте, да и остальные поворачивали оглобли. Правда, в одном месте дзоку почему-то остановились, смотрят ошарашено в сторону складов… а, вот в чем дело — это Богачка показалась на крыше. Привлекла внимание дерзкой красотой. Молоды дзоку, что тут скажешь.

Трейлер Тыква и рыжей убийцы тоже уехал. Бетлун, Лгресс и Аргун молча наблюдаю через различители за движениями дзоку. Мигур ушел к складам — он пилот, будет за дзоку с воздуха присматривать, мало ли чего. Могли бы Михаила спросить — он уже понапрягал чутье, моделируя ситуации, и скажет, что дзоку больше никогда не рискнут наезжать на охотников.

Михаил указал на труп:

— И что с ним будет? — опасался в душе, что Ниргун не бессмертный, а… был смертным.

Аргун развеял опасения:

— Его арестуют сразу прямо в центре воскрешения, у нас это запросто. В других мирах центры независимые, а у нас — прямо там дежурит дорожная стража. Потом ему в память залезут… дорожная стража с такими не церемонится. И если окажется, что Ниргун убивал когда-то кого-то… если бессмертного, то может еще и немного дней ночных работ дадут, а если смертного, тогда его отправят в ночь навечно.

— Пожизненно?

— Ну да, навечно. Хоть бы сколько раз умирал он, тогда все равно его будут снова в ночь отправлять. Вот так.

— А… если бы он был смертным?

— Смертных тоже навечно в ночь отправляют. Только им проводят омоложение время от времени. А еще их могут помиловать. Только они могут не дождаться помилования, если погибнут там случайно. А бессмертных помиловать не могут никогда.

— Жестоко…

Бетлун согласился:

— Да, на Бэдэй жестокие законы. В других мирах преступников лечат, проводят изменения личности. Даже не знаю, что больше пугает, смерть, или… это.

— Вам-то бессмертным чего смерти бояться?! — удивился Лгресс.

Бетлун не ответил, только качнул головой. Мол: «Станешь сам бессмертным — поймешь».

— Надо бы его

похоронить, — пробормотал Михаил. — Не по-человечески как-то…

— Лэнги все равно найдут могилу и раскопают ее, — сказал Аргун и поежился.

— Ну… а если — поглубже…

— Принесите лопаты, — распорядился Бетлун в коммуникатор.

Лопаты привезли на велосипедах сразу несколько ватажников, среди них — Рути с висящим на поясе лучевым ружьем, которое сразу отдал Бетлуну.

Стали копать, Рути сказал Михаилу:

— Я видел поединок. Вы… производите впечатление. Вы опасный противник.

— Спасибо.

— За что?

— Ну, так… за похвалу.

Рути помолчал, добавил:

— Вы не охотник, вы — воин.

— Мне это уже говорили. И что?

— Воины не имеют права на милосердие.

Михаилу стало неуютно. Как будто узнал о себе нечто ужасное.

— Да ладно вам! — подключилась к разговору Нира. — Это выходит, что от лэнга отобьешься, и теряешь право, так что ли?

— Лэнг — другое. А человек, который знает свою Судьбу…

— Да не знаю я своей Судьбы! — разозлился Михаил. — И знать не хочу! Мне так спокойнее.

Михаил лежал на надувном тюфяке в трейлере Содита и Яни, думал. Вот почему он до сих пор кочует с охотниками? Следующий мир опасен — понятно, выждать надо, пока там «небо расчистится», но чего ради торчать на Бэдэй? Раз все равно теряет время, так почему бы не потерять его с пользой — по другим мирам Протяженности прошвырнуться, в базах данных полазить, достопримечательности посмотреть, с мудрыми людьми пообщаться. Деньги есть, бессмертие купил. И возможности безопасно покинуть ватагу были, и не держат его особо. Ватажники не держат, а все равно есть что-то, что не отпускает. Почему-то.

Нет, в ватаге хорошо, спокойно. И не скучно, постоянно что-нибудь происходит. Да хотя бы переговоры между Бетлуном и торговцами с Выси по поводу цен на панцири — ничего подобного ни в одном театре не увидишь. Только в кино. Бетлун тогда начал расспрашивать «длинное ухо», кто, кроме торговцев с Выси, может купить панцири. Вероятно, где-то кто-то такой есть, потому что торговцы засуетились, захотели встретиться. Даже согласились не в Ордынске, а посреди степи, сами пришли — раньше подобного не было.

Прибыли они на облаке. Точнее — в облаке. Нечто размыто-полупрозрачное, а внутри трое торговцев на диванчиках сидят. Облако опустилось на мох, развеялось без малейшего следа. Диванчики и торговцы остались. Очень странно смотрелись посреди степи. А сами-то: все стройные, тренированные, с идеально уложенными в скромные прически волосами. Одеты в нечто без складок и швов, как будто жидкость. Может и жидкость. Особенно интересно, что сквозь одежду торговцев ничего нельзя разглядеть в различители. Через обычную одежду — можно, бэдэйцы как будто голые ходят, уже привыкли и не стесняются. Пусть стесняется тот, кто подглядывает.