Мэри и великан
Шрифт:
— Это совсем другое, — сказал он, но нашел пластиковый мерный стаканчик и налил ей с мизинец. — Только смотри не подавись, — предупредил он, — сразу не пей, а потягивай маленькими глоточками, как сироп от кашля.
Мэри Энн глянула на него и с интересом подняла край стаканчика. Сморщив носик, она сказала:
— Бензином пахнет.
— Ты уже пила скотч, — сказал Нитц. — Туини пьет скотч — у него ты и пробовала.
Мужчины, каждый глубоко погрузившись в свои мысли, смотрели, как девушка
— Видишь, — проворчал Шиллинг, — тебе это совсем ни к чему; тебе ведь даже не понравилось.
— Это нужно с чем-то смешивать, — уклончиво ответила она, — может, с фруктовым соком.
Нитц покачал головой:
— Какое-то время тебе лучше держаться от меня подальше.
— Ничего, это у тебя пройдет.
Мэри Энн исчезла в гостиной; забравшись обратно на стул, она вернулась к работе.
Мужчины сделали еще по глотку скотча.
— Превосходная вещь, — сказал Шиллинг.
— Мое мнение вы уже знаете, — сказал Нитц, — но это не для детей.
— Согласен, — пробурчал Шиллинг, ощущая неловкость, — я и дал-то ей всего ничего.
— Ладно, — сказал Нитц и вышел, оставив Шиллинга одного, — пора в соляные копи.
— Будем считать, что мы в расчете, — произнес Шиллинг, глядя ему вслед.
Он с грустью почувствовал, что Нитц жестоко ревнует, — и знал, что ревность эта справедлива и оправдана. Он пришел и вытащил девочку из ее мира, ее городка, прочь от Нитца. Его можно было понять.
— Еще не в расчете, — отозвался Нитц, — я хочу закончить спальню.
— Хорошо, — покорно сказал Шиллинг.
Они работали до половины двенадцатого. Шиллинг полз по полу, докрашивая плинтус, и понимал, что выпрямить ноги будет очень непросто. Синяк на колене, который он набил о прилавок, набух и болел.
— Старею, — сказал он Нитцу, остановился и бросил кисточку.
— Все, наработались? — с тревогой спросила Мэри Энн. — Оба?
Нитц с виноватым видом зашел в гостиную, теребя свою потертую спортивную куртку.
— Прости, дорогая, мне нужно в «Королек», иначе Итон меня уволит.
Шиллинг вздохнул с тайным облегчением.
— Я отвезу вас. В любом случае пора закругляться; для одного вечера мы сделали более чем достаточно.
— Боже мой, а ведь мне еще играть, — Нитц выставил свои запачканные краской пальцы, — вместо этих надо вставить новые.
Пройдя с Нитцем на кухню, Шиллинг сказал:
— Сделаете мне одолжение?
— Конечно, — согласился Нитц.
— Возьмите скотч себе.
Это был жест примирения… кроме того, теперь ему хотелось избавиться от этой бутылки.
— Черт побери, да я на столько не накрасил.
— Я думал, мы прикончим ее здесь, но потерял счет времени. —
Шлепая босыми пятками, на кухню вошла Мэри Энн.
— А можно я тоже поеду? — взмолилась она. — Я хочу с тобой.
— Сотри сначала краску с лица, — сказал Шиллинг.
Она зарделась и стала искать влажную тряпку.
— Ты же не против? Здесь так одиноко… мебели никакой, сплошная грязь и бардак. Мы так и не закончили.
— Да с удовольствием, — пробормотал Шиллинг, все еще слегка расстроенный поведением Нитца.
Она вытерла краску с лица, и он подал ей жакет. Потом она пошла за мужчинами на лестницу; спустившись, они оказались на темной улице. Доехали они буквально за минуту.
— Народу, похоже, набилось достаточно, — сказал Шиллинг, когда обитые красные двери «Королька» раскрылись, чтобы впустить какую-то парочку. Он впервые видел это место — ее привычное убежище. Вдруг он произнес:
— Хочешь, зайдем ненадолго?
— Не в таком виде.
— Какая разница? — сказал Нитц, вылезая из машины на тротуар.
— Нет, — решила она, глянув на Шиллинга, — как-нибудь в другой раз; я хочу вернуться. Там еще очень много работы.
— Работа не убежит, — говорил Нитц, стоя у машины, — не нервничай, Мэри.
— Я не нервничаю.
— Ты не сможешь сделать все за день, куколка.
— Легко тебе говорить, — буркнула Мэри Энн. Она придвинулась к Шиллингу, за что тот был ей благодарен. — Тебе не придется там спать.
— Тебе тоже, — сказал Нитц.
— Я собираюсь ночевать там.
— Следи повнимательней за тем, где остаешься на ночь, — сказал Нитц, и Шиллинг подался вперед, потому что понимал, к чему это все ведет. Но было поздно — Нитц уже продолжал: — Нехорошо это, Мэри. Прости меня. Мне чертовски жаль, но это правда. Он слишком стар для тебя.
— Доброй ночи, Пол.
Он даже не взглянул на него.
— Я должен был это сказать.
— Все — хорошо, — жестко сказала она.
— А что хорошего? Ну, может, и много чего. Но все равно недостаточно. А теперь ненавидь меня, если хочешь.
— Я тебя не ненавижу, — произнесла она слабым отрешенным голосом, как будто вглядывалась во что-то очень далекое.
Нитц потянулся, чтобы щелкнуть ее по носу, но она отпрянула.
— Поговорим об этом как-нибудь в другой раз, — сказал Шиллинг. — Мы все устали. Сейчас не лучшее время.
— Время не лучшее, — согласился Нитц. — А что лучшее? Все совсем не так хорошо, как ты думаешь, Мэри. Или хочешь думать.
Шиллинг завел мотор.
— Оставь ее в покое.
— Простите, — сказал Нитц. — Я, правда, прошу прощения. Думаете, мне это нравится?