Мэри. Не герой моего романа
Шрифт:
Наконец, Мэри усадили за большой старинный потёртый стол на котором, благодаря пожилой, но расторопной кухарке, скоро появились и жаркое и пудинг и даже пирог. Маленькие Норхеллы сидели чинно, самый младший на руках у матушки, и спокойно поедали свой обед. После него, младшие дети отправились спать, и Мэри смогла спокойно поговорить с хозяйкой дома. Как-то незаметно для себя самой, она рассказала Анне всю свою жизнь. Правда она лишь вскользь упомянула о мистере Треверсе, не желая говорить о нём. Это были слишком сладкие и одновременно горькие воспоминания. Она не могла делиться ими ни с кем. Но это не значило, что она забыла. Нет! Она думала о нём каждый день, она молилась о нём, о том, чтобы он был счастлив. Она старалась прожить каждый день так, чтобы не было стыдно перед ним.
Но
– Мисс Лодж, в моей жизни тоже были моменты, когда казалось, что жизнь так трудна и тяжела, что не стоит и жить. Тогда сомнения мучали мою душу и я не видел выхода. Но потом отчаяние сменилось надеждой, а я возблагодарил Создателя за то, что тот не позволил свершиться опрометчивому шагу в моей жизни, исцелив и вразумив меня через горе. На тот момент со мной была лишь моя верная Анна, в которой тогда по слепоте духовной я не разглядел того, что вижу сейчас.
– И мистер Норхелл нежно улыбнулся жене.
Мэри посмотрела на них и тоже улыбнулась своим мечтам. Может быть ещё не всё потеряно? Может быть, будет и в её жизни счастье? А мистер Норхелл, словно угадав её мысли, произнёс:
– Каждому предназначен свой путь, мисс Лодж. И даже если он кажется безрадостным и унылым, полным шипов и терний, никогда нельзя терять надежду. Ведь за шипами могут скрываться розы.
С неохотой Мэри уходила из такого гостеприимного дома. Но на душе у неё было радостно. Она поняла, что обрела настоящих друзей и даже более того, людей, которыми можно восхищаться.
Она приходила теперь в дом священника, как только позволяло время, разговаривала с Анной, училась латыни у мистера Норхелла и чувствовала себя почти абсолютно счастливой.
Мэри принесла свои вышитые картины Норхеллам и они нашли, что её работа очень недурна. Мистер Норхелл пообещал даже, что попытается найти заказчиков для неё. Ведь неподалёку от Н...борна находились дома богатых и знатных семейств, которые очень часто заказывали для себя платья и не отказались бы, наверное, и от искусной вышивки на них. Мэри очень обрадовалась этой шаткой надежде на дополнительный заработок, потому что за короткое время её владения Брайтсдейлом, она уже успела ощутить, что значит нехватка денег. Потратив много средств на обустройство дома и покупку дополнительных вещей, им с Нэнси теперь приходилось экономить на всём остальном. Даже не каждую неделю они могли позволить себе покупать мясо и молоко. И старой нянюшке приходилось применять всё своё кулинарное искусство, чтобы готовить разнообразные и питательные блюда им обоим на каждый день.
Через пару месяцев, мисс Лодж уже знала почти всех своих соседей. Она с неизменной добротой относилась ко всем, не делая различия между бедняками и сельской знатью. За это её любили и уважали и те и другие. И, конечно, большой вес имела её дружба с Норхеллами, которая крепла день ото дня. Мэри помогала Анне с детьми. И скоро, услышав её шаги в прихожей, к ней, оставив все свои детские забавы, бежали четыре обладателя маленьких ножек. А самый младший, Джонни, радостно лепетал что-то, сидя на руках у мамы и так же радостно встречал девушку.
Сама же Мэри отдыхала душой у Норхеллов, радуясь их счастью. Но потом, уже дома, она долго ворочалась без сна. В её тихом и по-своему уютном Брайтсдейле никогда не будет слышно такой весёлой возни и топота детских башмачков. Никто не прибежит к ней с утешением и просьбой пожалеть и приласкать. Она будет одна, всегда одна. Эти мысли непрошено приходили и оставались иногда до утра. И она не могла ничего изменить. И только воспоминания о мистере Треверсе, да слабая надежда стать счастливой, помогая другим, поддерживали её такими ночами.
Однажды, морозным утром Мэри увидела у своей калитки мистера Норхелла. Он шёл по своим пастырским делам.
– Мисс Лодж!
– Окликнул он её.
– Да, мистер Норхелл.
– Мэри была без вуали, в рабочем платье. Она решила укрыть розовые кусты от мороза, и мистер Норхелл застал её как раз за этим занятием.
–
– И мистер Норхелл серьёзно, но с жалостью, посмотрел на девушку. Он словно бы знал самое действенное лекарство от своих горестей - врачевать чужие беды.
Мэри согласилась сразу и с радостью. Она чувствовала большую благодарность к Норхеллам. Но не только благодарность двигала ей. Были дни, когда ей казалось невыносимым сидеть в четырёх стенах. Но не всегда находилось дело, которое помогло бы ей выбраться из дома. Она поблагодарила священника и продолжила свою работу. Зачем откладывать? Она начнёт посещать больных уже завтра.
Глава 3.
Первой, кого Мэри навестила, была Кэтрин Смит. Миссис Смит жила в маленькой бедной хижине на самом краю деревни. Она ждала ребёнка, но никто не знал, доживёт ли она до его рождения. Кэтрин умирала от чахотки. Её подкосила смерть мужа.
Франк Смит, муж Кэтрин, на лето нанимался батраком к зажиточным фермерам, а на зиму возвращался к жене. Парень он был хороший, простой, непьющий и работящий. Мистер Норхелл, когда венчал их, с особой радостью благословлял молодых, уверенный, что скоро они заживут крепко и ладно. Но не всем надеждам суждено сбыться так, как этого ждут люди.
В это лето Франк пошёл работать конюхом. Он любил лошадей, а они в ответ слушались его с полуслова. Хозяин лошадей, мистер Стэклтон, видя такую заботу, особо отличал Франка, и даже хотел нанять его вместо своего конюха. Но тут-то и случилась беда. Никто не знает, как так получилось, но Франка понесла, а потом сбросила лошадь, которую он выгуливал по просьбе мистера Стэклтона. Франк упал неудачно и, не приходя в сознание, умер. Поползли слухи и мистер Стэклтон, спешно собрав вещи, вернулся в Лондон. Говорят, что он даже якобы начал искать покупателя на своё имение. Как бы там ни было, но Кэтрин Смит эта весть подкосила. Она и раньше не отличалась здоровьем, а после известия о смерти мужа вообще слегла. Если бы не мысль о ребёнке, она сдалась болезни бы ещё раньше.
Но всё это Мэри узнала не сразу. Только через несколько дней, мистер Норхелл рассказал ей историю бедной Кэтрин. И мисс Лодж сразу почувствовала симпатию к девушке, почти одного возраста с ней. Она жалела её ещё и потому что знала по себе каково это - упасть с лошади.
– Доброе утро, Кэтрин!
– Мэри поприветствовала миссис Смит, как только вошла, стараясь, чтобы её приветствие звучало как можно веселее.
– Доброе утро, миссис Лодж!
– Слабым голосом ответила Кэтрин. Она лежала на кровати, укрытая старым выцветшим шерстяным одеялом. Грудь её тяжело поднималась, а дыхание из груди вырывалось с каким-то шумом и скрежетом. Мэри при взгляде на неё, сразу вспомнила Летицию. Кэтрин оставалось недолго жить. Девушка постаралась занять больную разговором, а сама, тем временем, наводила в бедной лачуге порядок. Сиделка, которую на свои деньги нанял мистер Норхелл для миссис Смит, тоже нуждалась в отдыхе. Да потом сиделка никогда не смогла бы стать для девушки тем, чем для неё была Мэри. Мисс Лодж старалась, как могла, развлечь Кэтрин: читала ей книги (правда больше всего девушке нравилось слушать Библию - в её божественных строках она находила утешение), рассказывала о том, что происходит на улице, какая стоит погода, приносила какие-нибудь гостинцы от Нэнси или миссис Норхелл и искренне сочувствовала её горю. Казалось, что благодаря переменам в жизни самой Мэри, она стала более чуткой к чужим бедам. Люди всегда могли ожидать от неё доброго слова или ласкового взгляда. Мэри неуклонно и твёрдо следовала тому мысленному обещанию, которое дала мистеру Треверсу - она старалась жить так, как бы понравилось ему.