Меридон, или Сны о другой жизни
Шрифт:
Я сидела очень спокойно, глядя на огонь. Впервые за всю свою жизнь я подумала о маме, моей настоящей маме, и о том, как она хотела, чтобы меня нашли и воспитали как обычного деревенского ребенка. Джеймс Фортескью рассказал мне, что она любила землю и людей, живущих на ней. Я знала, что одним из ее друзей был Тайк, родственник первого человека, встреченного мной в Вайдекре. И мое ожесточенное сердце в первый раз потянулось к памяти о ней и простило ей то, что она отдала меня, такую маленькую, в жестокий мир. Я простила ей
В ту минуту, когда бумаги на Вайдекр находились в чужих руках, я поняла, что они не должны принадлежать никому. И не просто моя житейская осторожность заставила меня встревожиться, когда Пери унес их из дому. Думаю, это было нечто большее. Чувство справедливости.
Нельзя продавать и покупать землю, по которой ходят люди, дома, в которых они живут. Землю можно доверить только тем, кто трудится на ней. Воздух, солнечный свет, чистая вода не могут принадлежать только одному человеку. Они нужны всем.
Сидя неподвижно, я гадала, где сейчас может находиться Пери. Что является ставкой в его сегодняшней игре, я знала. И знала, в каком он состоянии после сегодняшнего обеда, когда мы с его матерью шипели друг на друга, как разъяренные кошки. Пери никогда не научится противостоять матери или мне. Он будет всю жизнь лгать, юлить и изворачиваться и потом по-своему мстить за свое унижение.
Я вдруг поняла, где он играет сегодня. Как я могла не догадаться, что его новоявленные друзья — два картежных шулера, они заманивали Пери пустяковыми выигрышами с самого его возвращения из Ньюмаркета, они называли его «счастливчик Пери», и сегодня, именно сегодня, когда он пьян и обижен, они решили расставить ему ловушку.
Я сидела, грызя костяшки пальцев и ломая голову над тем, как мне его разыскать.
Внезапно раздался тихий шум, будто кто-то бросил в окно пригоршню камешков. Я бросилась к окну, на минутку подумав, что вернулся Пери и не хочет будить прислугу. Прижав лицо к стеклу, я пыталась разглядеть темную фигуру на улице. Стоило ей войти в круг света, как я мгновенно узнала, кто это.
Это был Уилл Тайк, стоящий на темной улице, как карающий ангел, пришедший убить меня.
Босая, я бесшумно сбежала по лестнице, сдернула цепочку и открыла входную дверь.
— Уилл! — вскрикнула я и кинулась к нему. — Как вы мне нужны!
Он грубо отстранил меня, и в удивлении я увидела, что его лицо полыхает от гнева.
— У меня нет времени на ваши обиды, — сказала я. — Вы, наверное, сердитесь на меня, но есть более важные вещи. Это Вайдекр. Вы должны помочь мне спасти его.
Но лицо Уилла не смягчилось.
— Я пришел задать вам один вопрос. — Его голос был хриплым от гнева. — Всего лишь один вопрос, и тогда я уйду.
Я дрожала, стоя на ледяных ступеньках босиком, в одном тонком капоте.
— Вам известно, что ставит ваш муж сегодня на карту?
— Что?..
— Вы
— Да, — твердо ответила я. — Он приходил домой и забрал бумаги. Вы знаете, где он?
Уилл кивнул.
— Я хотел видеть вас, — объяснил он. — И пошел к тому дому, где вы сегодня были. Мне сказали, что вы уже уехали домой, и вместо вас я встретил его милость. — Уилл помолчал. — Потом он отправился в один игорный дом, это в бывших конюшнях позади Керзон-стрит. Он был мертвецки пьян, но начал играть в пикет. В клубе болтают, что он выигрывал весь вечер, но потом счастье изменило ему. Когда я уходил, ставили на Вайдекр.
Мы оба молчали. Я дрожала все сильнее, но не уходила.
— Он его еще не проиграл? — спросила я.
— Нет.
— А вы видели его? Вам разрешили войти в клуб?
Твердый рот Уилла дрогнул в усмешке.
— Это отнюдь не клуб для джентльменов, туда впускают всякого, у кого достаточно денег или глупости. Они превратили старые конюшни в игорные заведения, поставили у входа швейцара, а в комнате, где спали грумы, поставили столы для игры. Его открыли-то всего несколько недель назад.
Мой мозг судорожно работал.
— Подождите здесь, — попросила я. — Я только что-нибудь накину.
Не дожидаясь ответа, я бросилась к себе, накинула на плечи плащ и сунула ноги в сапоги для верховой езды. Я не чувствовала никакой усталости, да и ужасно торопилась, так как боялась, что Уилл уйдет, не дожидаясь меня. Сунув в карман кошелек с гинеями, я сбежала по лестнице, уже не заботясь о шуме.
Уилл был на месте.
— Пойдемте! Это ваша лошадь?
Уилл кивнул и отвязал своего большого гнедого. Он подсадил меня в седло, затем вспрыгнул на лошадь сам.
— Куда? — спросил он меня.
— К нашей конюшне.
Когда мы подскакали туда, я увидела внутри свет и стукнула в дверь. Чьи-то шаги раздались у входа, и хриплый голос спросил:
— Кто там?
— Леди Хаверинг! — крикнула я.
Я почувствовала, как Уилл вздрогнул от гнева, услышав ненавистный титул, но зато грум мгновенно отомкнул замок и высунулся наружу.
— Леди Хаверинг? — недоверчиво спросил он. И, увидев меня, выскочил на улицу. — Чего изволите, ваша милость?
— Вы могли бы одолжить мне ваш костюм и шляпу? — отрывисто спросила я. — Ваш лучший воскресный костюм? Мне он очень нужен, Джерри.
Он продолжал стоять, раскрыв рот.
— Быстро, Джерри! Я переоденусь в вашей комнате.
Уилл выступил вперед и снял меня с лошади.
— Вы слышали? Делайте, как она сказала.
Наконец оторопевший грум обрел дар речи.
— У меня есть один хороший костюм. Я как раз собирался надеть его на свадьбу моего брата.
— Отлично, — сказала я. — Чем лучше я буду одета, тем скорее меня пропустят в клуб.