Мэриел из Рэдволла
Шрифт:
Проклятый отлив смешал все карты.
Доберись они до реки чуть раньше, успели бы скрыться в глубине лесов — и тогда поминай как звали. А сейчас преследователи могут брать их голыми лапами. Кривоглаз крепко выругался. Потом приказал бросить якорь и обратился к пиратам с речью:
— Слушай сюда, братва! Похоже, мы влипли — плыть нельзя до самой ночи. Но я кое-что придумал. Мы волоком потащим корабль. Там дальше, в лесу, нас никто не отыщет. И там мы отдохнем как следует. Воды там залейся, фруктов и всякой другой жратвы —
— Дохлым жабам рассказывай свои сказки, Кривоглаз.
Конечно, с тебя и спрос короток, с бедолаги одноглазого, а все же и половины глаза хватит, чтобы увидеть — река слишком мелка для «Темной королевы». Нашел дураков — тащить корабль волоком! Этак пупок развяжется.
Единственный глаз крысиного капитана яростно сверкнул на наглеца, дюжего малого.
— Заткни пасть, Клыкач! А вы, парни, выбирайте. Или мы потащим корабль волоком, хотя, конечно, придется попотеть, зато шкуры свои спасем. Или развалимся на берегу, как жареные утки на блюде, и будем ждать у моря погоды. И дождемся — головорезы Габула подоспеют и сцапают нас. Ну так что?
Клыкач и еще несколько крыс что-то недовольно ворчали себе под нос, но возразить вслух Кривоглазу никто не решился — все понимали, что другого выхода нет.
Увидев, что бунт подавлен в зародыше, крысиный капитан принялся отдавать приказы:
— Значит, решено! Теперь все выходите на берег — и не только крысы, но и эта падаль, галерные рабы, тоже.
Разделимся на две группы. Одна пойдет по левому берегу, другая — по правому. Корабль потащим на канатах. Налево пойдет якорный канат. Кайбо, Фринк! Быстро отыщите еще один, такой же прочный, для правого борта.
Когда я скомандую «тянуть» — всем тянуть, а не валять дурака! Все ясно, болваны? Тогда живо на берег.
Стоя по пояс в воде, Кривоглаз окинул придирчивым взглядом обе колонны крыс и невольников. Затем вытащил из ножен меч, плашмя ударил клинком по воде и взревел:
— Раз-два! Взяли!
Кряхтя и поскуливая от напряжения, матросы натянули веревки; но, хотя пот и катил с них ручьями, а лапы по колено увязли в песке, корабль не двинулся с места.
— Налегай, недоноски, налегай! Раз-два! Взяли! Вижу, вы только жрать мастера! Еще раз! Взяли!
Канаты затрещали, точно собираясь вот-вот лопнуть, и «Темная королева» медленно двинулась вперед. Каждый дюйм стоил матросам неимоверных усилий. Кривоглаз выбрался из воды и возглавил колонну на левом берегу.
— Хо-хо, висельники! Идет! Давай шевелись! Ничего, не переломитесь! Налегай!
«Темная королева» преодолела расстояние, вдвое превосходящее ее собственную длину, и вдруг зарылась носом в песок: она прочно села на мель.
Клыкач первым отшвырнул канат. Он бросился к реке и принялся жадно пить; еще несколько крыс последовало его примеру.
— Кончай лакать, ленивые твари! — выходил из себя Кривоглаз, размахивая мечом. — Ну-ка взялись
И тут в море показался корабль, на всех парусах несущийся к берегу, — то был «Острый клык» капитана Куцехвоста.
— Мэриел, ты слышишь меня? Ты помнишь, что тебя зовут Мэриел, дочь Джозефа Литейщика?
Мышка схватила свой Чайкобой, лежавший на подоконнике, — веревка уже совсем просохла. Взмахнув ею для пробы, мышка довольно хмыкнула: хотя теперь Чайкобой был чистым, он по-прежнему остался грозным оружием.
— Ты что, Дандин? Конечно, я помню, как меня зовут.
И как зовут моего отца — тоже. Вообще, теперь я все помню. Отойди-ка.
Вслед за Мэриел Дандин и Сакстус сбежали вниз по лестнице, пересекли Большой Зал и оказались на кухне.
Мэриел схватила пустой мешок из-под муки и вытряхнула его. Потом принялась торопливо пихать в мешок всю еду, какая только попадалась ей на глаза. Опешивший Сакстус сунул лапу в рот:
— Мэриел! Что ты делаешь?
— Разве не видишь? Собираю еду в дорогу.
В кухню вбежали брат Олдер и его помощник ежик Коклебур.
— С добрым утром! Позволь узнать, почему это ты тут хозяйничаешь?
— Простите, но в пути не обойтись без припасов. Не волнуйтесь, потом я все верну.
Мэриел приподняла мешок, проверяя, тяжел ли он, и закинула его себе за спину.
Брат Олдер предостерегающе поднял лапу:
— Прошу тебя, погоди немного. В таком деле спешка ни к чему.
Мэриел тут же схватилась за Чайкобой:
— Лучше не мешайте. Здесь, в аббатстве, все были так добры ко мне, и я вовсе не хочу причинить вред кому-нибудь из здешних жителей. Но мне надо уйти, и никто меня не остановит.
Испуганный Коклебур подскакивал на месте, путаясь в своем длинном фартуке.
— Ой, брат Олдер, не перечь ей, не надо! Пусть идет.
Я видел, что она вытворяет этой своей штуковиной, Чайкобоем.
Дандин встал между Мэриел и братом Олдером:
— Не горячись, Мэриел. У нас в аббатстве все живут в мире и согласии. И тот, кто приносит сюда раздоры, совершает большой грех. Мышка тряхнула головой:
— Что ты несешь, Дандин? Разве я хочу раздоров?
Я не собираюсь ни с кем ссорится и никого обижать. Но у меня есть враги, ты знаешь. И с ними я должна свести счеты. Так что отойди с дороги.
— Как же ты собираешься сводить счеты с врагами, Буря Чайкобой?
Мышка обернулась. В дверях кухни стояли матушка Меллус, аббат Бернар, Симеон и Тарквин.
— Никакая я не Буря Чайкобой. Вы знаете, мое имя Мэриел, — возмутилась мышка.
Слепой Симеон на ощупь приблизился к ней и тронул за рукав:
— Тогда почему ты по-прежнему ведешь себя как Буря Чайкобой? Зря ты так развоевалась, дитя мое, — ведь ты среди друзей, которые хотят тебе помочь.
Мэриел, насупившись, уставилась в пол: