Мэрилин Монро
Шрифт:
Отмечу пока, что книга Золотова была опубликована в 1961 году и еще несла на себе отпечаток вкусов, привычек и предрассудков предыдущего десятилетия: и ему, написавшему почти хроникальную и, в общем, апологетическую книгу о Мэрилин, ее поведение тоже казалось вульгарным, ибо он, как и остальные, был членом «колонии», то есть Голливуда.
Еще один свидетель (точнее — свидетельница) происшедшего, актриса Джан Стерлинг, вспоминает о моменте, последовавшем за тем, что описал Золотов: «Зал воспринял ее как порнокомедиантку. Она поднялась, чтобы получить приз… и ей следовало пройти по проходу к подиуму. Она показала свои хваленые колени, о которых ходило столько анекдотов, а начал их, по-моему, Джерри Льюис. Он протянул: «Во-о-о-о!» И весь зал взорвался истерическим хохотом и мяуканьем. Она выглядела до такой степени сексуально вызывающей, что все расценили ее выход как грязную шутку. Как предупреждение всем дамам, как знак всем мужикам».
Между тем, надень такое платье Лорелея и пройди она подобным же образом по кают-компании «Иль-де-Франс», никому и в голову не пришло бы назвать это «грязной шуткой». Вспомните хотя бы поощрительные реплики критиков о «грудастых пинап-гёрлз»,
Воспоминания Джан Стерлинг рассказаны в восьмидесятые годы, но по-прежнему осуждающе звучит ее голос, в нем, как будто вчера это все произошло, бурлят темперамент «благонамеренной» голливудской толпы, вкусы и нравы тридцатилетней давности. Между тем светская хроника Голливуда полна таким количеством скандалов именно на сексуальной почве, что «осуждение Мэрилин» за ее чересчур по той поре откровенный наряд выглядит не менее откровенным лицемерием. Доказательством тому — интервью, которое на следующий день дала актриса Джоан Кроуфорд, среди многочисленных гостей присутствовавшая в тот вечер на банкете: «Это смахивало на бурлеск. Публика визжала, орала, а Джерри Льюис вскочил на стол и засвистел. Но те из нас, кто занят на производстве, попросту содрогнулись… Это была самая ужасающая демонстрация дурного вкуса, какую мне приходилось видеть…» «Ну-ка, взгляни — у меня, что, грудь не такая? Но я ведь не хожу, не тыкаю ею в лицо людям!.. Конечно, ее фильм [ «Ниагара»] ничего не принес, и я скажу тебе почему. Секс в жизни каждого человека играет необыкновенно важную роль. Люди им интересуются, он их волнует. Но они не любят, когда сексом им вызывающе тыкают в лицо. Подросткам она не нравится. И в их жизнях роль секса становится все более значительной, и им тоже не по душе смотреть на то, как им спекулируют. Не забудь и о женщинах. Им ведь приходится выбирать фильм для семейного развлечения, и они ни за что не выберут то, что не подходит ни их мужьям, ни их детям. Реклама много себе позволяет, и [Монро] делает ошибку, доверяясь своей рекламе. Когда-нибудь ей раскроют глаза, ей скажут, что, хотя публике и нравятся возбуждающие женщины, ей все же приятно сознавать, что помимо всего этого актрисы — леди».
Эта темпераментная смесь ревности и нравоучения любопытна именно своим самоуверенным лицемерием. Кроуфорд и в голову не приходит, что кто-нибудь решится напомнить ей ее собственную бурную биографию: участие в порнографических лентах конца двадцатых годов, троих (на время банкета в «Фотоплэе») мужей, тяготение к молоденьким девушкам вроде Мэрилин (возвращаю читателя к цитате в начале книги), ну и проч. и проч. Никто и не напоминал, и она с абсолютным апломбом рассуждает об общественных нравах, о морали подростков, замужних женщинах, и уж себя-то она, безусловно, считает «леди». Тут и порнофильмы не помеха. Нападки же на «дурной вкус» лауреатки «Фотоплэя» объясняются очень просто: год назад Мэрилин, еще «старлетка», только выходившая на «звездный» уровень, проигнорировала авторитет и «специфические склонности» бывшей «звезды». Об этом глухо упоминает в автобиографии и сама Мэрилин: «Все конфликты обычно затевались теми (всегда женщинами), кого я каким-то непонятным образом оскорбила. На самом деле мое якобы чересчур узкое платье, мои вихляющиеся бедра — плоды фантазии мисс Кроуфорд. Очевидно, она слишком много начиталась насчет меня, а возможно, ее рассердило то, что я так и не принесла ей список вещей из своего гардероба».
Как ни удивительно, шум возник в бульварной прессе, в голливудских «таблоидах» и газетах типа херстовской «Лос-Анджелес икзэминэр». Серьезные издания были сдержаннее. Например, журнал «Тайм»: «Девушка, которой нравится «чувствовать себя блондинкой с головы до ног», с деланной скромностью принимает призовое блюдо и получает положенную порцию вежливых аплодисментов. Затем она шествует обратно своей «триумфальной», с покачиванием бедрами походкой, которая уже привела ее к славе. Но для публики это как снег на голову. Она аплодирует, она злобствует, свистит и улюлюкает. И среди этих добродушных насмешек и злых выкриков со спокойным, невозмутимым лицом сидит босс Мэрилин, Даррил Занук из «Фокса».
Как бы то ни было, а карьера Мэрилин набирала необходимый темп: «Ниагара», скандал в «Фотоплэе», «Джентльмены предпочитают блондинок». Успех, скандал, успех — вехи только одного 1953 года. Поэтому, когда сегодня мы читаем выражение «при реве толпы», сопровождающее дату премьеры следующего фильма, «Как выйти замуж за миллионера», то прекрасно понимаем, что, каким бы слабым ни был новый фильм, вышедший ха экраны всего через четыре месяца после «Джентльменов…», Мэрилин была уже обречена на успех. Именно рев толпы сделал ее подлинной кинематографической «звездой», подобно тому как свечение превращает в звезду космическое тело. Не ревом ли толпы прочерчивается граница, начинающаяся, как помним, с походки Мэрилин в фильме «Ниагара», — граница между кинематографом от балагана и кинематографом от театра? Не этот ли рев делает праздным всякий интерес к традиционной художественности как неотъемлемому качеству искусства? И не этот ли рев вызывает к жизни художественность иного типа, превращая личность «звезды» в образ, а внешность ее в имидж — в знак, мгновенно усваиваемый миллионами, словно взятый наугад из сводной таблицы знаков уличного движения?
Именно таким знаком предстала она перед миллионами зрителей в виде Полы Дебевуаз — одной из трех фотомоделей, сообща снимающих квартиру в фешенебельном нью-йоркском
Во-первых, связь с предыдущим фильмом — особенно в том, что касается героини Мэрилин. Об общности цели, поставленной перед собой (усилиями сценаристов) и Лорелеей, и Полой, я уже говорил. Пола, единственная среди девушек, охарактеризована комедийно, что, с одной стороны, не может не удивить, а с другой — тесно связывает ее с Лорелеей. Удивляет это прежде всего настойчивой попыткой высмеять Мэрилин во что бы то ни стало. Именно ее, самую красивую, эффектную и «звездную», сделали до карикатурности близорукой: без очков Пола не может сделать и шагу, то и депо натыкается на мебель, на стены, садится не в тот самолет, держит книгу, которую якобы читает, вверх ногами и т. д. Притом что она не в состоянии носить очки, когда ее окружают мужчины». Кукольная внешность, присущая и Лорелее, здесь усилена — именно Мэрилин, в отличие от остальных актрис, режиссер заставляет все время таращить глаза. Если прибавить к этому еще и постоянно полуоткрытый рот, то эффект получается и в самом деле карикатурный. Причем Пола заслуживает насмешки не более чем ее компаньонки, но ни Локо (Бетти Грэйбл), ни Шатце (Лорэн Бэйкол) не делают ровным счетом ничего, над чем можно было бы хоть усмехнуться.
Во-вторых, конкуренция с Бетти Грэйбл. Во многих отношениях она была предшественницей Мэрилин, главным образом — по популярности. Пик ее славы пришелся на годы войны, и фильмы вроде «Янки в королевских ВВС» (1941), «Кони-Айленд» (1943), «Пинап-гёрл» (1944), по уровню ничем не отличавшиеся от «Ниагары» или «Джентльмены предпочитают блондинок», принесли ей славу, признание и деньги. С 1942 по 1944 год ее имя гремит как «пинап-гёрл номер один». (Спустя семь-восемь лет эта слава перейдет к Мэрилин.) Именно в годы войны «Фокс» застраховывает стройные ножки Бетти в знаменитой английской страховой компании «Ллойд». Сумма страховки — миллион долларов. В 1947 и 1948 годах она зарабатывает ежегодно 208 тысяч — более, чем кто-либо в Голливуде. (Мэрилин таких денег не будет получать никогда.) Но вот парадокс: ни один из фильмов с Бетти Грэйбл сороковых годов не оправдывает ни такой славы, ни подобных гонораров. Имею в виду не художественный уровень, но чисто кассовые показатели. Только «Сестры Долли» (1945) и «Мать носит платья в обтяжку» (1947) хотя бы занимают последние места в десятке кассовых фильмов «Фокса». На общеголливудском фоне ее фильмы просто незаметны. Сандра Шиви отмечает, что если фильмы с участием Грэйбл принесли студии примерно 5 миллионов, то с помощью Мэрилин к 1962 году «Фокс» заработал в пятьдесят раз больше. Притом что ее гонорар не превышал 26 тысяч в год. Но к 1953 году, к съемкам «Как выйти замуж за миллионера», даже эти достижения Бетти стали уже историей, хотя Занук и строил, по-видимому, какие-то иллюзии относительно ее будущего [44] . (Иллюзий относительно Мэрилин у него не было никогда!) Иначе вряд ли он вот так, лоб в лоб столкнул бы Бетти с красивой и молодой соперницей, стремительно возносящейся на голливудский «Олимп». Потому и на съемках, и в прессе усердно лепился миф о «конкуренции» между Королевами экрана, о трогательной передаче «эстафеты» в виде отдельной гримуборной под литерой «М», всячески выделялись и подчеркивались обычные слова Грэйбл, сказанные по окончании ее эпизода: «Я свое сыграла, теперь давай ты», ну и т. п.
44
Занук вообще хил убеждением, что старый Голливуд способен выжить и в новых условиях, потому и организовал фильм с участием старых и новых «звезд», потому и распорядился о съемках его в только что разработанной системе «Синемаскоп» — с анаморфотной насадкой, разворачивавшей изображение 35-мм пленки на широкий экран. Но пройдет два-три года, и от этих иллюзий не останется и следа. Голливуд «моголов» рухнет сразу: из «МГМ» уйдут Н. Шенк (брат Джо Шенка) и Дор Шэйри; Г. Хьюз продаст «РКО»; из братьев Уорнер останется один, Джек; в 1956 г. настанет черед и Занука — он уйдет из «Фокса» (правда, в 1962 г. вернется); в 1958 г. умрет Гарри Кон, еще один обидчик Мэрилин.
Даже такой скептически настроенный биограф, как Гайлс, на удивление доверчиво отнесся к мифологии Занука и всерьез подхватил ее: «Как выйти замуж за миллионера» свел Мэрилин с Бетти Грэйбл, которая тогда все еще была кормилицей «Фокса». Роль Мэрилин была не столь значительна, как у Грэйбл, хотя обе плюс третья исполнительница, Лорэн Байкал, имели в рекламе «звездный» ранг. Однако популярность Мэрилин заставила обеих дам смириться с тем, что, каким бы ни был их ранг, они находятся на периферии главного представления. В первый же съемочный день на площадку была запущена целая рота репортеров и фотографов, охотившихся за Мэрилин. Джонсон [сценарист и продюсер] наверняка почувствовал, что будет лучше, если он предоставит им свободно наблюдать за «соперничеством» между Королевой прежней и Королевой нынешней». Такого же мнения и Лорэн Бэйкол: «Конечно, [Грэйбл] была «звездой» куда более яркой, нежели Мэрилин той поры». Но все это противоречит фактам.