Merry dancers
Шрифт:
Заколотые в пучок гладкие блестящие волосы — невольно в голове возникло сравнение Эвелин с Авророй, чьи вьющиеся непослушные волосы вечно образовывали неаккуратные петухи, превращая её прическу в воронье гнездо. Каждый мужчина выделяет в женщинах нечто особенное для себя, на что непременно обращает внимание — у Эвелин была потрясающая нежная от природы кожа, она не использовала косметику вроде пудры и румян, и Абрахасу нравилось касаться её лица. Вот и сейчас, глядя на увлеченно читающую девушку, ожидающую его поздним вечером, чтобы пожелать спокойной ночи, он не удержался от соблазна, быстро наклонился и коснулся её щеки поцелуем.
—
— Ничего, — тихо промурлыкал он и заглянул в её голубые глаза. — Просто, кажется, я люблю тебя, Эвелин…
Она забыла как дышать и потеряла дар речи, а его глаза выражали такую нежность, что не оставалось сомнений в искренности этих слов. Иви не испытывала такого странного трепетного чувства, когда ей в любви признавался Йен Розир, о Флетчере и вспоминать не хотелось, а сейчас… Сейчас все было иначе, она отвечала на эти чувства и за время пребывания в Малфой-мэноре даже привыкла к тому, что их уже фактически считают будущими супругами, хотя их отношения длятся не столь долго. Можно было даже привыкнуть к его родителям — на приемах таких величественных и официальных, а вне высшего общества с такими же тараканами, как и у всех.
— Я…
— Абрахас? — послышался голос позади, чей хозяин осмелился появиться в такой момент. — Можно тебя ненадолго?
Недовольно закатив глаза, Абрахас отстранился и взглянул на нежданного гостя, прервавшего их поцелуй. Около выхода из гостиной стоял Том, как всегда с каменным выражением лица, хотя на миг могло показаться, что он чем-то недоволен. Эвелин он будто бы и не замечал, да и она скрылась в кресле, пытаясь спрятаться и избежать его.
— Ты невовремя, — высокомерно заметил Абрахас. — Это не может подождать?
Том усмехнулся.
— Боюсь, что завтра я буду слишком занят, да и у тебя не найдется драгоценной минуты, — так рассуждал настоящий эгоист, который намеренно вклинился в уединенный разговор, чтобы побесить Эвелин. — Я просто хотел поинтересоваться, разузнал ли ты то, о чем мы с тобой говорили? — Том облокотился на стену: никакой неловкости, он намеренно давал понять, что не уйдёт, пока не получит ответа.
Иви прожигала камин взглядом, и будто бы от этого догорающие поленья стали гореть ярче, но именно ей достались следующие слова:
— Прости, Эвелин, я отойду ненадолго, — этот разговор был не для её ушей.
— Ничего, — равнодушно проговорила она, поднимаясь с кресла, — я все равно собиралась идти спать, можете оставаться здесь, — не взглянув на Тома, Эвелин встала на цыпочки и поцеловала Абрахаса в щеку, но словно намеренно задержалась на несколько долей секунды дольше: — Спокойной ночи, любимый, — прошептала она с мягкой, но наигранной улыбкой, затем подобрала учебник и пошла в сторону женских спален.
Том, конечно же, прекрасно слышал её слова, и Абрахасу не понравилось, что они были обращены больше к Риддлу, чем к нему самому. Оставшиеся в гостиной молодые люди дождались, пока за Эвелин тихо закроется дверь.
— Чего ты добиваешься? — с угрозой
— Абрахас, ты, что, считаешь, что меня может заинтересовать такая…
— Выбирай выражения! — Абрахас сделал предупреждающий шаг на сближение, сжав кулаки. — Ты говоришь о моей девушке!
— Ну, извини, — бросил Том, ухмыляясь, — просто я и не подозревал, что в твоей голове могут быть такие мысли, как эта. Так что насчет ветреницы? Кто мог начертить её? — просто сменил тему он.
Абрахас одарил собеседника ледяным взглядом. Несмотря на общую потерю (он был уверен, что Риддл не может быть совсем уж бесчувственным, и где-то глубоко внутри него наверняка сидела боль об утрате), он не был склонен доверять ему и не считал другом — отчасти приятелем из-за общения того с Авророй. Тайна родства с Салазаром Слизерином и вовремя оказанное Томом доверие всё равно не давали повода общаться теснее, хотя Абрахас иногда подумывал, что тот старается подружиться с ним. Возможно, это происходило с подачи отца, который почему-то души не чаял в Риддле, однако не распространялся об их делах и воспитал в сыне привычку подавлять излишнее любопытство.
— Я ничего не узнал, — недовольно начал Абрахас, но поспешил продолжить, чтобы поскорее избавиться от общества Тома, — записей о её отце в министерстве не было. О том, что Джеки была полукровкой — ей, по-видимому, сказала мать. В её личном деле написано, что она была магглорожденной.
Том на мгновение задумался, обратив взгляд за окно, где едва различались проблески луны, спрятанной за тяжелыми тучами.
— А её бабка?
— Она ничего не знает, назвала имя Руперт Фриман, но такого имени среди волшебников не числится. Или её всю жизнь вводили в заблуждение или попросту изменили память, ведь она даже не помнит, как он выглядел, да и фотографий не осталось, — со вздохом произнёс Абрахас, припоминая отчет одного из сотрудников министерства магии, побывавшего на новогоднем балу, взявшегося «помогать» семье Малфой за «скромное» вознаграждение. — Послушай, Том, у меня был тяжелый день, и я очень хочу спать, — добавил он и направился в сторону спален парней, но его остановил голос не унимающегося собеседника:
— Что ты обо всём этом думаешь, Абрахас? — на этот раз в тоне, с которым был задан вопрос, действительно читался интерес, даже переживание. Хотя кто знает, какие чувства скрываются в душе этого странного парня...
— Я думаю, что её отец принадлежал какому-то роду, не приемлющему смешение кровей с магглами. Но также я считаю, что всё произошедшее с ней никак с этим не связано. Спокойной ночи.
Абрахас оставил Тома и направился к себе в спальню, где только у Каспара горел неяркий ночник, освещая край балдахина, за которым скрывалась фигура погрузившегося в чтение какой-то книги юноши. С начала нового семестра Крауч частенько засиживался за учебой: неужели взялся за голову? А Том, оставшийся в обществе догорающего камина, был сильно заинтересован в ситуации Джоконды, как и в любой другой загадке. Жаль, что не осталось свидетелей из-за произошедшей в маленьком городке бомбардировки, разрушившей все дома и унесшей жизни всех его жителей…