Мерседес из Кастилии
Шрифт:
Лиссабон обращен прямо к океану и не защищен ни островом, ни отмелью, и весь этот португальский берег открыт самому грозному прибою. Кроме того, в этот день буря была такая, какие редко бывают даже в Атлантическом океане, и вообще весь этот сезон был чрезвычайно бурный.
— Еще десять минут, — сказал дон Луи, — и мы будем вне опасности!
— Да, сын мой, если через пять минут нас выбросит на скалы, то от «Нинньи» не останется и двух досок. Смотрите, как нас несет! Земля как-будто бежит нам навстречу.
— Вижу, сеньор, теперь мы уже страшно близко от мыса!
—
Все смолкли и, затаив дыхание, следили за бегом судна, неудержимо стремившегося к клокочущему белой пеной прибою, мимо которого «Ниннья» пронеслась, как птица, и пять минут спустя входила прямо в устье Таго. Тогда на судне подняли большой парус, и весь экипаж был уверен, что скоро они войдут в гавань, где будут в полной безопасности от бури и ветров.
Так окончилось это плавание. Четвертого марта Колумб бросил якорь в Таго, а тринадцатого числа того же месяца вышел из этой реки в открытое море; четырнадцатого был на высоте мыса Сент-Винцент; пятнадцатого же, с восходом солнца, «Ниннья» миновала косу Сальт, и после отсутствия, продолжавшегося двести двадцать четыре или двести двадцать пять суток, моряки Палоса де-Могуера вернулись в свой родной порт.
Глава XXVI
Однажды вечером в конце марта интимное обществе королевы собралось в ее апартаментах. Было уже близко к полуночи; король, по обыкновению, работал еще в смежном кабинете. Кроме королевской семьи и приближенных дам, здесь были еще архиепископ Гренады, Луи де-Сент-Анжель и дон Алонзо де-Кинтанилья, которых прелат пригласил для обсуждения какого-то финансового вопроса.
В это время паж Диего де-Бальестерос доложил, что какой-то человек, странного вида и обращения, проник во дворец и настойчиво добивается свидания с королевой.
— Этот странный человек, — заявил паж, — клянется, что все часы в течение суток равны между собой, и что и ночь, и день созданы на потребу людям и одинаково пригодны и для дела и для безделья!
— Уж не измена ли кроется под этим странным посещением? — испуганно воскликнула Изабелла.
— Шпаги этих сеньоров, — сказал король, — могут защитить нас от одного человека! Вот он идет; я слышу его шаги! Я приказал пажу ввести его сюда!
В этот момент раскрылась дверь, и в нее вошел Санчо-Мундо. В первый момент его фигура и вся его внешность возбудили смешливое настроение среди присутствующих; все недоумевали, откуда он взялся; только одна Мерседес сразу угадала, кто этот человек; она всплеснула руками и невольно радостно вскрикнула. Это надоумило и королеву.
— Ты, вероятно, посланный сеньора Колумба? — сказала она, обращаясь к неизвестному. — Говори!
— Я Санчо-Мундо, один из самых опытных моряков, родом из Могуера!
— Ты послан ко мне Колумбом?
— Да, сеньора, и я весьма благодарен вашему величеству за этот вопрос. Меня действительно прислал сеньор Колумб, полагая, что я скорее проберусь среди хитрых португальцев. Он послал меня прямо из Лиссабона сухим
— Есть у тебя письмо? — спросила королева. — Ведь, кроме писем, ты ничего не мог принести с собою.
— Я бы мог принести с собой хоть часть тех дублонов, которые взял с собой в дорогу, но, вероятно, корчмари всюду принимали меня за знатного господина, судя по тому, как они меня обирали, и теперь оказалось, что я действительно ничего не принес с собой, кроме писем! — сказал Санчо.
— Дайте этому человеку золота, — произнес король, — он, как вижу, из числа тех, которые любят получать награду прежде, чем заслужат ее, и которым золото развязывает язык.
Дон Алонзо всыпал в руку матроса горсть золотых монет. Санчо преспокойно принялся пересчитывать их; когда оказалось, что их было больше, чем он ожидал, он пришел к заключению, что теперь у него нет больше основания молчать.
— Так говори же, парень! — приказал король своим властным голосом, который подействовал на Санчо лучше всяких просьб и убеждений.
— Где теперь находится адмирал? — спросила королева.
— Он был в Лиссабоне, когда я с ним расстался, но теперь, думаю, должен уже быть в Палосе де-Могуере!
— Какие страны он посетил?
— Сипанго и владения Великого Хана, лежащие на расстоянии сорока дней пути от Гомера, в стране прекрасной и чудесной!
— Да ты смеешься, что ли, над нами? Неужели мы должны верить тому, что ты говоришь? — спросила королева.
— Это как вам будет угодно, только я говорю, что сеньор Христофор Колумб открыл ту сторону земного шара, и что все мы теперь знаем, что земля кругла. Кроме того, адмирал открыл, что Полярная звезда переходит с места на место, словно кумушка, которая переносит сплетни и вести; затем он завладел островами, не уступающими по величине самой Испании!
— Довольно! Дай сюда письмо Колумба! Не может быть, чтобы он прислал такого пустомелю с одним словесным донесением!
Санчо не спеша развернул несколько тряпиц и обложек, затем протянул послание Колумба королеве. Той пришлось встать со своего места и сделать несколько шагов вперед, чтобы взять письмо. Все только что слышанное было столь необычайно и странно, что в течение некоторого времени присутствующие молчали. Пока королева читала письмо, Санчо достал из кармана данные ему червонцы и опять преспокойно принялся их пересчитывать.
Письмо было длинное, но никто в зале не шелохнулся во все время. Пока королева читала его, все следили с напряженным вниманием за выражением ее лица.
Когда она окончила чтение, то передала письмо дону Фердинанду. Король, осторожно взяв письмо из ее рук, стал читать его с большим вниманием. Никогда еще не видали осторожного, сдержанного короля Арагонского таким взволнованным, как во время чтения этого письма.
— Луи де-Анжель и вы, Алонзо де-Кинтанилья, — воскликнул он, — эти вести должны и вам быть приятны! Колумб превзошел в своих деяниях все наши ожидания. Он действительно открыл Индию и расширил наши владения и нашу власть до громадных пределов!