Мертвая царевна и Семеро Грезящих

Соловьев Сергей

– Ну этот наигрыш, конечно, не для колесничих, а для пешцев, построенных рядами. Запомнил, Ван? – строго спросила Снега, – пригодится, ты не думай.

– А как ты назвала это, сестра, – спросил юноша, запоминая про себя мотив музыки.

– Пиррих, танец огня, – ответила с гордостью девушка, – понравилось?

– Великолепно, я запомнил, Ветт тоже. Ты здорово помогла. Но мы пойдем, нам пора. Хотя чего там? Ветт, позови наших, человек тридцать наберется, и проверим, как все получится. Но вы, сестры, будете играть, – и Ван

засмеялся.

Ветт ушел быстрым шагом, на дальнюю поляну, где отроки отдыхали. Вскоре по тропинке послышался несильный шум, шуршали листья и скрипели ветки, будущие воины старались идти скрытно, но со щитами и копьями не у всех это удавалось. Пришли как раз тридцать человек, без Ветта, с закинутыми за плечами щитами из дерева, не обшитыми кожей, выданными для обучения. Смотреть на них Снеге было чуточку забавно- юноши с обветренными щеками и носами, но еще с детскими локонами на голове, впрочем, отросшими до плеч у каждого, крепко держащие древки копий.

– Что случилось, Ван, – выкрикнул Респа, – надеюсь нечто необыкновенное. Если ты хотел нас познакомить со своими сестрами, то некоторых из нас они лечили, так что мы их знаем и благодарны им.

– Ты, Респа, торопишься, как всегда. Встаньте со щитами наизготовку!

Респа и другие ухмыльнулись, но вместе, как один, сбросили щиты на руку, и встали в боевой порядок.

– Шагом, не ломая строй, – добавил Ван.

И будущие воины, плечом к плечу, двинулись приставными шагами.

– Играйте, сестры, – попросил юноша.

Завыли рожки, но отроки помня урок, не крутили головами, но было видно, что двигались они веселее и энергичней.

– Налево, – и строй с лязгом повернулся налево, гудки играли чуть по иному, – направо, – ряды повернулись и направо, и наигрыш тоже изменился, – Стой, – прозвучало наконец, – Что скажешь теперь, Респа?

– Никто не сомневался, Ван, что твоя сестра- ведьма, – говорил со смехом юноша, – но звучание и вправду дельное. Все взбодрились, и усталости нет, – и он одобрительно кивнул сестрам, Снеге и Алене, – кажется, мы запомнили как играть, так что сможем потом и сами подхватить этот наигрыш.

– Это хорошо, что мы запомнили. Сестра назвала эту мелодию « Пиррихой», музыкой огня.

– У нее есть чувство юмора, – усмехнулся Ветт, – но запоминается хорошо. Пойдем, Ван, нам всем пора, Наставник уже ждет. – Идите, идите, – в такт ответили друзьям сестры, – Лист вас ждет.

– Ван, подожди, – сказала ему Алена.

– Сейчас приду, – крикнул юноша отрокам.

– Завтра к Гильде мы все вместе пойдем, – сказала она твердо, – а не пойдешь своими ногами, Снега тебя вмиг заколдует.

– Точно, – смеясь, добавила ведьма, – завтра пошли. Проведаем девушку. Так что попробуй не прийти.

– Ладно, – нарочито хмуро, но с рвущейся наружу улыбкой, ответил юноша, и еще не заколдованный, пошел быстрым шагом к своим друзьям, и наставнику Листу.

Сестры помахали брату платками

ради легкой дороги, он обернулся и поднял в приветствии руку, и вскоре все воспитанники исчезли под сенью ветвей перелеска, а девушки взяв свои корзинки, двинулись домой.

– Ну как тебе Ветт, – спросила Снега улыбаясь, – да и Респа тоже …

– А тебе кто понравился, – смущаясь, но стараясь все-таки подколоть сестру, ответила Алена, – и Гаст на тебя засмотрелся, и Гард?

– Мне все равно на Алатырь отправляться, – беззаботно ответила Снегурочка, – ну не сейчас, да надеюсь, что и не скоро, – и она поморщилась, отгоняя веточкой кружащихся вокруг нее, но не жалящих комаров, – там одни камни да лед, тоска смертная, – сказала она уныло и еле слышно . Комары ее не кусали, да и слепни тоже, с ней всегда было хорошо в лес ходить, как считала сестра, да и брат с бабушкой тоже.

Но Алена услышала, и с тревогой смотрела на печальную Снегу, и взяла ее ладонь в свою, и она была холодна, как лед.

– Не переживай, глядишь все и обойдется, – старалась подбодрить сестру, говорила она, не выпуская ее ладонь из своей, но ведунья лишь слабо улыбнулась в ответ, и на ее щеку сбежала нежданная слеза.

Раздор

Буренки паслись на лесной поляне, отмахиваясь от назойливых слепней и оводов, и с надеждой поглядывали на протоку, желая спрятаться в воду, хоть и трава была хороша. Сочная, да мягкая, никакой тебе лебеды, просто коровье раздолье. Пастух, молодой парень, сидел на поваленном дереве, и что-то напевал сам себе на гудке, отмахиваясь о настырного гнуса. Они отогнали стада севернее, где жалящих поменьше, но все же избавится от них возможности не было.

Пятеро молодых парней, из племени данов, одевшись в кожаные одежды, что бы быть менее заметными, подбирались с подветренной стороны, приготовив и кожаный мешок для собаки и льняной, что бы не задохнулся, для ее хозяина, и ремни, что бы их обоих связать. Лица закрыли личинами из березовой коры, смотрели друг на друга и только тихо усмехались- вот страшилища!

– С псом осторожней, сразу сеть набрасывай, да и с пастухом так же. – говорил другим старший.

– Поняли.

– Да осторожней, что бы на дикую виру не нарваться, не убейте да не покалечьте пастуха.

– Хорошо, все сделаем осторожно.

У собаки пастуха вдруг поднялись уши, она бросилась в кусты, и тут же пронзительно заскулила, пастух схватил рогатину, и сторожко ступая мягкими сапогами, и упавшие ветки не хрустели под его шагами. Но тут земля стремительно ударила его в лицо, а копье немилосердно вырвано из его рук, он покатился кубарем, на него накинули сеть, на голову набросили мешок, кстати чистый и новый, а руки и ноги вязали ремнями.

– Дело сделано, – сказал шепотом один из одетых в маску, – надо коров отогнать.