«Мертвая голова»
Шрифт:
— В такое утро особенно остро понимаешь, как же хорошо жить! — с энтузиазмом произнес фон Доденбург, глядя на чисто выбритых, хорошо отдохнувших бойцов батальона, которые следовали мимо него.
— Вам повезло, раз вы можете так говорить, — с мрачным видом проронил Шульце. Его голова раскалывалась от водки, которую он в чересчур больших количествах поглощал накануне.
— Ну ладно тебе, Шульце! Не будь старым занудой! И не стой с таким лицом, словно ты сорок дней подряд мок под дождем!
Сержант Шульце взглянул на серое облако, которое повисло
— Там на нас будет лить не дождь, господин гауптштурмфюрер, — пробормотал он. — А кое-что похлеще. Уж поверьте мне, господин гауптштурмфюрер!
Но в грохоте и реве танковых двигателей никто не расслышал его предупреждения. А если бы даже и расслышал, то не обратил бы на него внимания в это чудесное осеннее утро, когда перед всеми маячила соблазнительная перспектива новых успешных боевых действий и новой славы.
Глава четвертая
Над бескрайней равниной свистел ледяной ветер. Он обжигал щеки и кидал в лицо острые крупинки снега. После того, как бойцы «Вотана» сумели захватить ключевой мост через Дон и обеспечить переправу на противоположный берег реки, благодаря чему для немецких войск стало возможным проникнуть в Ростов, они вот уже на протяжении трех недель удерживали участок фронта длиной восемь километров вдоль течения Дона к северо-востоку от Ростова. После упорных ожесточенных сражений в живых осталось всего лишь около трех сотен солдат и офицеров. За эти три недели «Вотан» потерял больше людей, чем за все предшествующие месяцы боев.
Русские беспрерывно контратаковали. Бойцы «Вотана» отбивали эти удары, но при этом постоянно теряли новых людей и технику. Сейчас отражать врага стало особенно тяжело, поскольку наступили очень сильные морозы. Дон замерз; многие танки попросту стояли без движения, поскольку их было невозможно применять без специальных зимних смазок и особых составов, предохраняющих оптику прицелов от замерзания. А этих смазок и составов у «Вотана» не было.
Бойцы страдали от отсутствия теплой одежды. Несмотря на жгучие морозы, они так и продолжали сражаться в легких летних шинелях. Когда же эсэсовцы попадали в теплые помещения, то начинали тут же неистово чесаться — все поголовно были заражены вшами. Горячая пища выдавалась лишь один раз в день, — похлебка, сваренная из конины. Застывший на морозе хлеб приходилось разрезать пилой или рубить топором, а затем размораживать на костре.
Сейчас они глядели на противоположный берег Дона, занятый русскими, и чувствовали, что те готовятся к очередной контратаке. Весь день там шла какая-то подозрительная активность. Были видны войска, которые скрытно выдвигались на передовые позиции. Бойцы «Вотана» почти обреченно ждали, когда русские перейдут в наступление. И тогда каждый из них получит шанс умереть в этом бою.
Неожиданно из снежной пелены вынырнули какие-то темные фигуры.
— Стой, стрелять буду! — крикнул часовой, наводя винтовку на незнакомцев.
— Это же я, унтершарфюрер Шульце, — пробасил один из них. Его действительно
С трудом пробираясь через рыхлый снег, к часовому приблизился фон Доденбург.
— А где штурмбаннфюрер Гейер?
— У себя на командном пункте, господин гауптштурмфюрер, — с трудом двигая замерзшими губами, ответил часовой.
22
«Черный корпус» (нем.).
Фон Доденбург с трудом поднял вверх правую руку и приложил ее к шлему, отдавая честь:
— Благодарю.
Он повернулся к бойцам, с которыми ходил в разведывательный дозор:
— Сходите погрейтесь. И постарайтесь поесть чего-нибудь горячего.
Бойцы поспешили в укрытие. Фон Доденбург повернулся к часовому:
— Позаботьтесь об убитом, пожалуйста. Это ССманн Краузе из второй роты.
Часовой уставился на мертвое тело, завернутое в брезент, которое притащили с собой разведчики.
— И будьте крайне внимательны! — рявкнул фон Доденбург. — Смотрите в оба! Русские могут очень скоро перейти в наступление!
— Точно, — кивнул стоявший рядом унтершарфюрер Шульце. — И имей в виду: русские придут сюда не для того, чтобы угостить нас супом из конины. Надо глядеть в оба и быть настороже, понятно?
— Понятно, — кивнул часовой.
Фон Доденбург и Шульце, подняв воротники шинелей, чтобы морозный ветер не так задувал в лицо, побрели на командный пункт Стервятника.
Они прошли мимо того места, где под своими же собственными бомбами, которые, промахнувшись, сбросили не в том месте немецкие летчики, погиб целый взвод из состава третьей роты. Потом проследовали мимо слегка занесенных снегом туш трех лошадей, которые когда-то тянули их артиллерийские орудия. Рядом с ними в снегу навечно застыл труп одного мертвого шарфюрера. Наконец они откинули брезент и вошли в помещение командного пункта, который занимал Стервятник. Помещение было затянуто густым вонючим дымом. Сам Стервятник восседал на танковом сиденьи, вытащенном из разбитого Pz-IV. Гауптшарфюрер Метцгер раздувал пламя в маленькой железной печке.
— Приветствую вас, — непринужденно проронил Гейер, словно в том, что его командный пункт представляет собой такую грязную конуру, не было ничего необычного. — Метцгер, налей-ка стаканчик гауптштурмфюреру фон Доденбургу и унтершарфюреру Шульце.
Метцгер налил вошедшим по стаканчику медицинского спирта, смешанного с вареньем. Они с благодарностью выпили. После мороза это было как нельзя кстати.
— Вы голодны? — Стервятник кивнул в сторону Метцгера. Гауптшарфюрер, засунув в печку штык, обжаривал кусочек хлеба с мясными консервами.