Мертвая ведьма пошла погулять
Шрифт:
– Видишь водосточную трубу, Дженкс? – спросила я.
– Сейчас проверю тут по округе, – отозвался он, улетая вперед на небольшую разведку.
Я в более медленном темпе за ним последовала, внимательно прислушиваясь к слабому постукиванию по металлу, которое стало доноситься до меня только теперь. Капитально наслаждаясь притоком в кровь адреналина, я проскользнула меж мусорным баком размером с грузовик и целым поддоном картона. Улыбка изогнула уголки моего рта, когда я заприметила Дженкса, сидящего на изгибе водопроводной трубы и постукивающего по ней каблуками своих сапожек.
– Спасибо,
– Нет проблем. – Дженкс перелетел чуть дальше, усаживаясь на самом краю мусоросборника. – Едрена вошь, – простонал он, зажимая нос. – Ты знаешь, что здесь такое? – Я бросила на него взгляд. Ободренный этим взглядом, Дженкс начал перечисление: – Трехдневной давности лазанья, пять разновидностей йогуртов, жженый попкорн… – тут он заколебался и закрыл глаза, принюхиваясь, – как его к югу от границы делают, миллион оберток от леденцов. А еще у кого-то здесь порочное пристрастие к суперломтям бурритоса.
– Слушай, Дженкс. Заткнись. – Негромкое шипение колес по тротуару мигом привело меня в полную неподвижность. Но даже лучшему прибору ночного видения было бы очень тяжело меня здесь засечь. В проулке так жутко воняло, что о верлисах мне вообще не стоило беспокоиться. Но даже при всем при том я подождала, пока на улице все затихнет, прежде чем порыться у себя в сумочке в поисках заговора фиксации и перышка. От укола острого треугольничка на конце перышка я невольно подпрыгнула. Затем выдавила требуемые три капельки на амулет. Они впитались немедленно, и деревянный диск засветился слабой зеленью. Тут я выпустила воздух из легких, понятия не имея о том, что все это время его там задерживала. Ни одного разумного существа, кроме Дженкса, в сотне футов вокруг меня не было – да и насчет разумности Дженкса у меня имелись серьезные сомнения. Здесь я могла достаточно безопасно обратить себя в мышку.
– Слушай, последи вот за этим и скажи, мне, когда он покраснеет, – сказала я Дженксу, пристраивая диск у ободка мусоросборника.
– А зачем?
– Просто последи, блин, – прошипела я. Сидя на стопке картона, я развязала шнурки новых сапожек, сняла носки и поставила голую ступню на бетон. После дождя прошлой ночью было холодно и сыро, и из меня невольно выскользнул удрученный писк. Бросив быстрый взгляд в конец проулка, я спрятала свои сапожки за бачком с обрезками бумаги и накрыла их зимним пальто. Испытывая примерно те же ощущения, что и «серный» наркоман после лишения наркотика, я присела на корточки в водосточном желобе и достала из сумочки пузырек с зельем.
– Пора идти, Рэчел, – прошептала я, вдруг припоминая, что я так и не позаботилась о чаше для приготовления соляного раствора.
Я не сомневалась, что Айвй будет знать, что делать, если я покажусь дома в качестве мышки, но никогда не даст мне возможности исправить такую дурацкую оплошность. Соляной раствор шумно забулькал в чашу, и я убрала пустой кувшин в сторону.
Крышечка от пузырька отправилась прямиком в мусоросборник, и я вздрогнула, выдавливая еще три капельки крови из ноющего пальца. Но весь мой дискомфорт мигом развеялся, как только кровь смешалась с составом, и вокруг стал подниматься аромат теплого луга.
В животе у меня сжималось,
– Обещай, что не скажешь Айви, если у меня ничего не получится, – попросила я Дженкса, и он ухмыльнулся, в жуликоватой манере натягивая шляпу на глаза.
– А что ты мне за это сделаешь?
– Хорошим клопомором твой пень не опрыскаю, Феек вздохнул.
– Ладно, валяй, – отважился он. – Я бы хотел вернуться домой, прежде чем солнце станет сверхновой. Фей-ки спят по ночам– ты же знаешь.
Я провела языком по пересохшим губам, тщетно силясь придумать в ответ какую-нибудь остроумную реплику. Раньше я никогда не трансформировалась. Я ходила на занятия, но плата за обучение никогда не стоила покупки трансформационного заговора профессионального уровня, а страхование ответственности никогда не позволяло нам, студентам, пробовать наши собственные зелья. Н-да, страхование ответственности. Вы непременно это полюбите.
Мои пальцы напряглись на пузырьке, а кровь застучала в жилах. Боль должна была стать нешуточной.
Во внезапном порыве я закрыла глаза и опорожнила пузырек. Состав был горький, и я треснула его одним глотком, стараясь не думать о трех мышиных волосках. Тьфу, какая гадость!
Мой желудок судорожно сократился, я согнулась пополам. Затем охнула, теряя равновесие. Холодный бетон ринулся мне навстречу, и я выбросила вперед руку, желая остановить падение. Рука была черной и пушистой. «Оно действует!»– сразу и в ужасе, и в восторге подумала я. Дела шли не так уж скверно.
И вдруг острая боль буквально пронзила мне спину. Подобно голубому пламени она прорвалась от черепа по всему позвоночнику. Я закричала, дико паникуя, пока гортанный визг терзал мне уши. Раскаленный лед словно бы пробегал по моим жилам.
Я судорожно тряслась, страдание почти не давало мне дышать. Ужас охватил меня, когда все передо мной вдруг почернело.
– Нет! – завопила я. Боль все нарастала, убирая прочь все окружающее, поглощая меня с головой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Рэчел! Рэчел, очнись! С тобой все хорошо? Теплый, низкий, совершенно незнакомый голос служил черной нитью, что вытягивала меня назад в сознание. Я потянулась, чувствуя работу совсем других мышц. Резко распахнув глаза, я увидела только серые тени. Дженкс стоял передо мной, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Ростом он казался футов шести.
– Блин! – выругалась я, слыша, что из меня выходит лишь грубый писк. Я стала мышкой! Я стала долбаной мышкой!
Паника охватила меня, когда я опять припомнила боль трансформации. Для обратного превращения мне придется снова все это испытать. Неудивительно, что трансформация была умирающим искусством. Боль была просто адская.