Мертвая вода

Локалова Алиса

— Перевертыш, значит, — процедила она. Про таких оборотней она только слышала, но никогда еще не видела вживую. Не просто так же он за ней проследил? — Я так понимаю, у тебя ко мне дело.

— И не только у меня.

— Ну еще бы, — хмыкнула девушка, — ваш бард только тупоумным богачам лапшу на уши вешать способен.

Феликса понимала, что лукавит. Все-таки Мак был весьма убедителен в роли молодого, амбициозного, но не слишком способного барда. Он смог увлечь баронессу, чем немало ей помог.

— Насколько я понимаю, нас всех интересует сокровищница, —

продолжила Феликса. — Но что-то мне подсказывает, что вы с ним здесь не ради пустой наживы.

Золотоглазый очень грустно улыбнулся.

— Нетрудно догадаться, верно?

— Очевидно, у вас нет продуманного плана. Воры, как правило, подготавливаются лучше, стараются свести риск к минимуму.

— Как ты.

— Да, как я. Прискорбно признавать себя воровкой, но у меня есть свои причины. А вот вы оба, похоже, совсем отчаялись, — Фель вздохнула. Чародейке пришлось отправиться сюда в одиночку, и это было самое уязвимое место их с Фабио плана. Если будет погоня, лучше встречать ее втроем, чем одной. — Помогу, чем смогу. При условии, что ты тоже мне поможешь. И расскажешь всю правду.

— Разумное условие, — вздохнул перевертыш, — тем более, что терять мне нечего, мы действительно в отчаянии, — он немного помялся, не зная, с чего начать. — Меня зовут Данатос. Я, как ты верно заметила, оборотень-полиморф, перевертыш. Я могу изменять свое телосложение и принимать около десятка родственных форм.

Данатос остановился, увидев недоверчивое лицо Феликсы.

— Это невозможно, — она посмотрела исподлобья, с сомнением поджав губы. — На сегодняшний день максимальное зафиксированное число родственных форм у полиморфов — шесть, неродственных — две! Причем одна из них — страус!

— Зря ты так, у них мощный клюв, — улыбнулся он, на этот раз совсем не грустно. Ему с изяществом далась та улыбка, которую так отчаянно пытался изобразить несчастный лорд — красивая, легкая и обольстительная. Феликса замотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. — Официально я не существую, тут ты права. Но я могу доказать, что не вру.

— Гексы не среагируют на твои превращения? Твои фокусы с костями им по боку, но полноценную трансформацию они могут принять за угрозу.

— Понятия не имею. А почему они не реагировали на твое выступление? — нахмурился оборотень.

— Хозяин замка наверняка как-то контролирует их. Чем-то вроде амулета или другого артефакта. Я подозреваю, что это брелок на связке ключей от сокровищницы, но у меня не получается найти этому подтверждение в его мозгах.

— Так ты мне веришь? — обрадовался Данатос.

— Верю. Не вижу смысла тебе попусту хвалиться. Так зачем ты влез сюда?

Данатос посмотрел на собеседницу взглядом утопающего, который никак не решится уцепиться за брошенную ему веревку. Он сел в кресло напротив нее и наконец проговорил:

— Моя сестра сильно больна. Я почти уверен, что ей осталось жить дня два-три, не больше. Устроился сюда конюхом сразу, как только узнал. Надеялся стащить что-нибудь, чтобы хватило на сильного жреца или мага. Моего жалования здесь хватило

на консультацию у одного из лучших знахарей Бедерана, — Данатос долго молчал, собираясь сказать что-то тяжелое и неприятное для него.

— Новости были хуже некуда, верно? — догадалась чародейка.

— Не знаю, кто мог ее так невзлюбить. Брисигида проклята, это даже не болезнь, это… — он запнулся, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. — Ее кожа стала полупрозрачной и холодной, как лед. Все вены и артерии под ней видно лучше, чем на гравюре в учебнике по анатомии. Кровь стала фиолетовой, глаза помутнели… Так стало не сразу, но сейчас она выглядит хуже трупа. Вчера я узнал, что здесь есть то, что может ее вылечить. Парень, который приехал с тобой, наш близкий друг. Он умен и ловок… Я надеялся, что он сможет украсть ключи от сокровищницы и вытащить оттуда все, что нужно.

— Не выйдет, — покачала головой Феликса. — Слишком умный замок. Он умеет распознавать хозяина. Даже его жена не откроет сокровищницу без ведома мужа.

— Зато ты явно нашла способ проникнуть туда. Помоги мне, — взмолился Данатос, — я сделаю для тебя что угодно, стану рабом на остаток жизни, только помоги спасти сестру!

— Не говори глупостей, я не собираюсь делать из тебя раба! — возмутилась чародейка. — Все, что мне нужно, это вывести свою лошадь отсюда, не поднимая шума. Если ты здесь давно, должен знать устройство замка, потайные выходы… — оборотень кивнул. — Дождемся твоего друга, и я скажу, что нам нужно делать.

Феликса вдруг вспомнила то, что вот уже который месяц пыталась забыть. Симптомы, описанные оборотнем, были ей знакомы, родом из кошмара наяву, вынудившего ее бежать в чужую страну.

— Данатос, а не читала ли твоя сестра какую-нибудь книгу перед тем, как слечь?

Оборотень впился пальцами в мягкие подлокотники кресла, переменившись в лице.

— Как ты узнала?

— У нее есть давняя привычка, верно? Смачивать пальцы слюной перед тем, как перелистнуть страницу.

Данатос только ошарашенно кивнул.

— Возможно, мне надо будет взглянуть на эту книгу, как только выберемся отсюда.

— Ты объяснишь наконец, в чем дело?!

— Сразу, как только противоядие будет у нас в руках.

— Но…

— Дождемся чертова барда — скажу ровно столько, сколько нужно для дела! — отрезала Феликса. — Не думаю, что нам придется ждать слишком долго. Вряд ли он на самом деле станет ублажать эту кошелку, — уже мягче добавила она. — Я правда хочу помочь, но не собираюсь пугать тебя раньше времени.

— Сестра ведь не умрет до моего возвращения, правда?

— Надеюсь, — вздохнула девушка.

«Не хотелось бы мне видеть скорбь на этой кошачьей морде», — подумала она про себя — и удивилась собственным мыслям. Она еще не привыкла к тому, что большую часть своих чувств и эмоций приходится прятать, чтобы никто не мог ими воспользоваться. Не привыкла к постоянному недоверию, лжи, корысти. Но Феликса на собственном опыте уяснила, что жить по старым правилам и привычкам в Бедеране небезопасно.