Мертвая земля
Шрифт:
– Как говорил Партос - "Я дерусь, потому что дерусь!".
Я выпрыгнул из машины и, перехватив сумку, быстрым шагом пошел вперед. "Шишига" осталась стоять на дороге, прикрытая невысокой насыпью. Я панировал пройти метров сто, чтобы оказаться рядом с развалинами какого строения, которое располагалось впереди по дороге.
БТР выскочил из-за насыпи как раз вовремя - я только успел пройти развалины, оставляя их за своей спиной.
Сумку я аккуратно положил на землю, а сам поднял надо головой автомат на штык, которого, был намотан бинт, развивающийся на ветру длинным хвостом.
Главное, чтобы эти головорезы не начали стрелять. Не очень хотелось умереть зря. Это перед подчиненными
Над приближающимся бронетранспортером развевался зеленый флаг. Видимо раньше это было знамя пограничной части, но кто-то отрезал часть флага, оставив только зеленую ткань.
На БТРе сидели люди. Вооруженные мужчины. Человек десять-двенадцать. Разномастно одетые и вооруженные. Возраст тоже у всех был разный: от старых, бородатых аксакалов до подростков.
Бронетранспортер остановился в двадцати метрах от меня. Противник спрыгнул с БТРа, рассредоточившись вокруг машины. У всех в руках были автоматы Калашникова. Сейчас оружие было направленно в мою сторону. Башенные пулеметы БТРа смотрели в сторону "шишиги", которая застыла на другом конце поля.
Я воткнул автомат штыком в землю, и отошел на несколько шагов назад. Когда прогремит взрыв - автомату хана. Жаль! Все-таки этот АКС-74, здорово мне помог. Мысленно я извинился перед автоматом. Многие скажут - дурак, разговаривающий с железкой. Ну и что? Я знаю, что оружие - оно живое и если с ним правильно обращаться и любить его, то оно никогда тебя не подведет.
Ко мне подошел один из мужчин, он был высок и атлетически сложен. Лицо закрывала шапка с прорезями для глаз, в простонародии именуемая - питерка-омоновка, а по научному - балаклава. Это вид головного убора придумали английские войска, во время крымско-турецкой войны. Поверх маски была нашита зеленая повязка.
– Андрей, это ты?
– удивленно произнес подошедший мужчина, поднимая шапку-маску.
Муса-один. Крымский татарин, с которым я прослужил бок о бок в одном отряде, несколько лет. Нормальный парень, без заскоков. Хотя и по-восточному скрытный и хитрый. В лицо всегда улыбается и шутит, а что творит у тебя за спиной, никогда не узнаешь. Все-таки у восточного человека конспирация стоит на несколько ступенек выше, чем у нас, славян.
– Здорово, Муса-раз! А где брат?
– Занят. Ты, что здесь делаешь?
– Тебя жду.
– Я пришел.
– В этой сумке несколько килограмм золота и серебра, миллион долларов и килограмм героина. Возьми это и пропусти меня, - спокойно сказал я, глядя в глаза Айдера.
– А, что так?! С Михалычем не смог договориться? Поссорились?
– усмехнувшись, спросил Муса-один.
– Не сошлись характерами. Знаешь, не люблю, когда меня наклоняют, - ответил я.
– Так это ты устроил стрельбу возле ворот базы?
– прищурившись, спросил Айдер.
– Ага. Постреляли чуток.
– Андрей - ты хороший воин, иди ко мне в отряд. Сделаю тебя - равным себе. Дам людей, оружие! А?
– Ну, а почему бы и нет?
– немного подумав, ответил я.
– Сейчас такое время, что лучше быть в составе большого отряда, чем по одному. У вас вон, даже "бронник" есть. Только, я ведь не татарин. Я - хохол.
– Ну, это не страшно. Татарин, хохол. Какая разница? Главное, чтобы человек был хороший и надежный.
– Ну, тогда, я - ЗА!
– ответил я, протягивая руку для рукопожатия.
Айдер сделал шаг вперед, протягивая мне свою руку. Я видел, что бойцы, которые стояли вокруг БТРа, расслабились и опустили оружие. Сейчас они сосредоточились на моей сумке - тянули шеи, чтобы разглядеть её содержимое - золото блестело на солнце и притягивало к себе жадные взгляды.
Рукопожатие
У меня было своеобразное детство - я был воспитан в рабоче-крестьянской семье, и вырос в пролетарском районе. С самого детства меня окружали разные люди, к примеру, был сосед - дядя Миша, который из своих семидесяти лет, двадцать провел "за решеткой". Даже отечественную войну он "оттянул в штрафбате". Три года штрафбата! Как говорил, сам дядя Миша, штрафники живут не больше трех суток - до первого, максимум, второго боя. Потом, либо амнистия - если ты получил ранение и смог искупить вину кровью, либо общая солдатская могила. Дядя Миша прошел всю войну, дошел до Берлина. Участвовал в сотнях боев, и ни одного ранения. Ни одного. И это все в штрафбате. За заслуги и храбрость в боях, он был много раз представлен к наградам. Его несколько раз хотели перевезти в строевые части, но он всегда отказывался - свято верил, что пока он штрафник, он не уязвим. Так вот, дядя Миша, часто сидя возле подъезда, любил подшутить надо мной, когда я возвращался с тренировки. В общем, мне это как-то надоело, и я решил пресечь это безобразие. Ничего умнее, чем сунуть свой внушительный кулак под нос старику, я не придумал. Уже через мгновение я лежал на заплеванном асфальте и изгибался дугой, чтобы хоть как-то облегчить боль в запястье. Старик сидел верхом на мне и удерживал, мой большой палец руки, зафиксированный, каким-то непонятным для меня образом. А я между прочим уже тогда имел первый юношеский разряд по самбо и всего за два дня до этого взял первое место на первенстве Крыма. Чтобы дядя Миша меня отпустил, пришлось пообещать ему бутылку водки. Дядя Миша показал мне несколько болевых захватов и зажимов, которые ... скажем так, были несколько не спортивны, но очень и очень эффективны. Все обучение заняло у меня месяц и стоило мне ящика водки.
Вот и сейчас, когда мы с Айдером, уже размыкали рукопожатие, я воспользовался одной такой хитростью - обхватил собранными в кольцо большим и указательным пальцем, большой палец на правой руке татарина. Раздался противный хруст ... и палец Айдера оказался сломан.
– А-ааа!
– заорал от боли Айдер.
Хрясь! Хрясь!
– я нанес несколько быстрых и точный ударов в область предплечий. Бил зажатым в кулак тычковым ножом Т-образной формы, нож был очень старый, подаренный мне, тем самым дядей Мишей. Двумя ударами я обезвредил руки татарина. Схватив Айдера за ворот куртки, я дернул его на себя, обхватывая его шею и фиксируя ей в захвате.
– Стоять! Мля! А то сейчас у вашего вожака появиться еще одна дырка в шее!
– одной рукой я держал татарина за торс, а второй рукой, держа нож, упирал его в подбородок Айдера.
– Стоять, я сказал! Стволы на землю! На землю, я сказал!
Нож с силой давил на кожу татарина, пробивая её, чтобы избежать боли Айдер, что есть сил, пытался встать на носочки, но я был выше ростом, и продолжал сильнее давить на нож. Надо, чтобы у татарина даже мыслей не возникло о сопротивлении.
– ..то теб.. адо? Что?
– сипло прошептал Айдер.
– БТР. Пусть отойдут от БТРа и дадут мне на нем уехать, - нервно произнес я, пятясь назад.
Сейчас, я всем своим видом привлекал к себе внимание бойцов противника. Шаг за шагом я отходил к развалинам возле дороги. Еще немного - метров пять, и можно будет упасть за бетонный надолб.
– ...усти, .ебе все ра..но не уйти, - хрипя, прошептал Айдер.
Я посмотрел на бронетранспортер и на вооруженных людей, которые медленно шли на меня. Очень они хорошо встали: сумка лежала, как раз между бойцами противника и БТРом. И сами, соплеменники Айдера стояли как нельзя удачно - все были в зоне поражения взрыва.