Мертвая зона(Повести)
Шрифт:
Вдобавок к комарам еще и немцы головы поднять не дают»… Ладно, пойду я. Главное — деньги и золото сдали честь по чести. Можно теперь и домой подгребать.
«Итак, Гайворонский в городе. Возможно, одно из его заданий как раз и состояло в том, чтобы ракетами сигналить о расположении наиболее важных объектов. Заводы и без того найти в дыму нетрудно, а вот такое здание, как банк, в подвалах которого хранятся ценности и золото, — заманчивая добыча… Смелости Гайворонскому не занимать, но и ему разбойничать не так просто — достается на орехи. Жив ли он? А если жив, куда еще кинется? С какой диверсией?..»
Бомбежка
Столбы воды, вздымавшиеся кверху, обрушились на баржу и буксир, но и это, как отметил про себя Сергеев, не вызвало паники у прибывших. С борта баржи красноармейцы стали прыгать прямо в воду, послышалась команда: «В укрытие!» Некоторые, выбравшись на берег, тут же повалились на песок, другие побежали к обрыву, окапываясь в овражках, промоинах от дождя.
Маша и Соня сначала тоже побежали к обрыву, но вернулись. Донесся голос Гринько:
— Давай назад! Машины пришли!
Сергеев видел, как они стали грузить на носилки очередного раненого, потащили его к штольне. Раздался рев самолета, ударила пулеметная очередь, вдоль уреза воды запрыгали от пуль фонтанчики песка.
— Ложись! — с явным опозданием крикнул Сергеев.
Очередь прошла в двух шагах от девушек, прошив раненого, которого они тащили.
На переправе Ольги не было. Входить к Вере в операционную, развернутую в штольне, Сергееву и в голову не пришло бы. Но он не только со слов Маши знал, что Вера работает вторые сутки и держится лишь чудом, на пределе человеческих возможностей.
В небе снова появились фашистские самолеты. Несколько бомб разорвалось на берегу. Одна попала в лодку, разнеся ее в щепки, другая разорвалась рядом с баржей, которую тащил к переправе буксир, взрыв захлестнул пароходик вздыбившимся столбом воды. Огромной силы взрыв на берегу потряс землю: полутонная бомба попала в нефтехранилище, к небу взметнулся столб огня, черный дым стал клубами подниматься вверх. Взрывом снесло дамбу, по откосу берега в реку хлынула горящая нефть, поджигая на своем пути все, что только могло гореть.
Донесся крик: «Волга горит!»
Действительно, впечатление было такое, как будто горела сама Волга.
Пылающая нефть все ближе подходила к переправе, вспыхнули деревянные постройки на берегу, загорелись причальные плоты. Один из длинных огненных языков потянулся к лодке, пересекающей середину реки. Гребец изо всех сил налегал на весла, убегая от огня. Но огонь опережал его. Видно было, еще немного — и человек сгорит. Однако лодка, перерезав огненный язык, невредимой направилась к берегу. На этом участке пламя еще некоторое время лизало поверхность воды, потом, к удивлению наблюдавших за этой картиной, стало отступать.
В стоявший у причала катер прыгнули три фигуры в милицейской форме и, включив двигатель, помчались к огненной реке. Катер проскочил ее насквозь, отделив часть пламени, развернулся, снова пересек огонь и так несколько раз, пока не разделил огненную поверхность на островки пламени.
С тревогой смотрел Сергеев на скрытый в дыму
С легким сердцем передал он Куренцову опеку над Рындиным, считая, что сержанту по заслугам доверили взвод. Мысленно Сергеев представил его себе, невысокого, плотного, прекрасно тренированного, знающего себе цену, умеющего без крика и дисциплинарных взысканий подчинять себе бойцов. Оружием владел в совершенстве, стрелял без промаха. Сергееву было известно, что многие, в том числе Николай, старались поближе держаться к своему командиру, во многом подражали ему.
На свинцовой поверхности реки все еще догорали островки нефти, вода отражала низко нависшие клубы дыма, багровые от зарева пожаров, чернели несколько лодок, за ними — баржа, которую тащил еще один буксир. Теперь плавсредства рассредоточивали на значительном расстоянии друг от друга: опыт научил не держаться кучно — так меньше несли потерь от обстрелов и бомбежек. Именно на этой барже, как предполагал Сергеев, должен был переправляться батальон майора Джегурды, знакомого уже по вылавливанию дезертиров и операции «Диверсанты-патриоты».
По глади реки, движущейся всей массой в своем извечном стремлении вниз, к морю, проплывали обгорелые обломки пристаней и береговых строений, судов, стропила и куски потолочных балок, оконных переплетов, целые крыши небольших домиков — все это было выброшено чудовищными взрывами, а затем попадало в воду, дополняя картину всеобщего разрушения и хаоса.
Все ближе и ближе подходил буксир, тащивший баржу, вот уже благополучно миновали середину реки, и Сергееву даже подумалось: «А ну как прозевали фрицы?» Но не тут-то было: послышалась команда «Воздух!» — и над Волгой снова, в который раз сегодня, понеслись сигналы воздушной тревоги.
Со стороны северной части города появились «мессершмитты», их хищные силуэты с тонкими, удлиненными фюзеляжами и короткими плоскостями пронеслись в задымленном небе над головой. Ухнули разрывы бомб, затрещали пулеметные очереди.
На барже загорелась надстройка. Берег был уже рядом, когда на корме раздался взрыв: то ли бомба, то ли от обстрела бронебойно-зажигательными пулями сдетонировали боеприпасы. Донесся голос майора Джегурды:
— Все в воду! Беречь оружие!
Бойцы стали прыгать в воду с борта, отходить под прикрытие берега.
— Товарищ майор! Куренцов! Рындин! — увидев знакомые фигуры, закричал Сергеев, выскочив на Открытое место, махая сорванной с головы фуражкой, не обращая внимания на продолжающийся обстрел. Увидел, как, заметив его, бросились к штольне красноармейцы батальона, а вместе с ними Николай и Куренцов. В небе снова появились «мессершмитты», стали поливать пулеметным огнем и суда на воде, и берег, и Волгу.
Не успели прибывшие разместиться в штольне, вырытой в крутом и высоком берегу, куда битком набились и прибывшие с левого берега бойцы, и дожидавшиеся переправы женщины с детьми, не успел Сергеев пожать руки благополучно выбравшимся из воды и добежавшим до укрытия Рындину и Куренцову, как из пещерки, куда втиснулись они вместе с другими, выскочил мальчишка лет семи и с криком «Мама!» бросился к воде.