Мертвая зона(Повести)
Шрифт:
— Товарищ майор, теряем время, — напомнил Мещеряков. — Вы со своим батальоном остаетесь или едете с нами к балке?
— В оцеплении у меня командиры рот и взводов, — ответил Джегурда. — Они достаточно хорошо знают, что делать. Едем к балке.
Порывом ветра донесло треск автоматной очереди, вслед за нею — тугой, как удар бича, винтовочный выстрел. Стреляли в Мокрой балке.
— А очередь-то из немецкого «шмайссера»! — глянув на Сергеева и Мещерякова, сказал Джегурда. — Быстро по машинам! Лейтенант Крамаренко! Садитесь ко мне в эмку, будете показывать дорогу. Товарищ капитан, прошу…
Один из красноармейцев, сопровождавших
Проехали вслед за эмкой не более десяти минут, как увидели у заросшего свежей зеленью оврага взметнувшееся желтое пламя. От огня потянулся, становясь все более заметным, черный шлейф дыма.
«Вот тебе и Мокрая балка, — подумал Сергеев. — Зря не послушались старика…»
Подъехав ближе, увидели, что горело чадящим пламенем масло, разлившееся по сухой траве из плоской железной банки. Рядом валялась на боку коляска от мотоцикла с колесом, пробитым пулей. На коляске — следы крови. Вокруг — никого…
Остановили машины, некоторое время внимательно осматривались и, только убедившись, что опасности нет, спрыгнули на землю. Собака потянула вожатого к краю оврага, прошла по зарослям немного ниже склона, снова вернулась к коляске и стала судорожно чихать, жалобно повизгивая, виновато глядя слезящимися глазами на своего хозяина.
— Ищи, Альма, ищи!..
Но как можно искать, когда и без того ясно: Гайворонский не только сменил обувь и одежду, но еще и засыпал свой след табаком или каким-то другим ядовитым составом.
Подойдя к краю оврага, поросшему на диво зеленым боярышником, Сергеев крикнул:
— Есть кто-нибудь?
— Есть, — послышался слабый голос.
— Ну так выходи.
— Не можу…
В овраге увидели парнишку лет шестнадцати с кой, обмотанной окровавленной рубахой. Рядом с ним — уткнувшегося в землю деда Трофима в линялой, залитой кровью гимнастерке с четырьмя дырами от пуль поперек спины, от лопатки к лопатке.
— Петро!.. — бросился к парнишке Крамаренко. — Ах ты, беда какая!.. Говорить-то можешь?
Несмотря на пережитое потрясение, парнишка, видимо доводившийся родственником и убитому старику и лейтенанту, довольно связно поведал о трагической кончине Георгиевского кавалера Трофима Крюкова, воевавшего с немцами еще в первую мировую войну.
— Ехал я до дому мимо балки, — сбиваясь и останавливаясь, начал Петро. — Вижу: чужие… А в милиции никого нету… Дедуня сидит на завалинке с берданкой. Спрашиваю: «Где начальник?» Отвечает: «Все начальники поехали на машинах до шляху. А зачем тебе они?» Я ему: «Какие-то люди в Мокрой балке». Он отпросился у милиционера, что в самой милиции дежурил, садится в коляску — берданку между колен — и говорит: «Погоняй прямо туда!» До места не доехали, приказал: «Останови… Если тут кто чужой, мы его на мотоцикл выманим. Ему сейчас мотоцикл дороже золота». Выманули… Поставили мотоцикл на бугорок, чтоб его видно было, сами — в низинку, под кусты, на бровку балки. Дедуня берданку выставил, ждем… А только этот гад сзади обошел и с автомата по нас шарахнул. Сам бегом к мотоциклу. Дедуня только раз и выстрелил. Колесо в коляске пробил. А потом… Сомлел я, думал, тоже убитый… Очнулся, встать не можу. Рука болит, кровь идет, в глазах темень.
Несмотря на недостаток времени, тщательно изучили следы трех человек вокруг обрызганной кровью валявшейся на боку коляски мотоцикла, установили, что пуля из берданки деда Трофима, кроме того что попала в коляску, чиркнула по протектору заднего колеса самого мотоцикла, оставив след. Сергеев, Meщеряков и Коломойцева, спустившись в овраг, нашли отпечаток поврежденного протектора на сыром песке возле родника и второй такой же отпечаток на выходе из оврага.
С лупой в руках Коломойцева тщательно изучила эти следы, сфотографировала их, для верности еще и срисовала в блокнот.
— Есть у нас и особые приметы, — рассматривая следы, сказал Сергеев. — Для начала не так уж их мало: форма диверсанта, его запах, поврежденный протектор мотоцикла…
— От которого Гайворонский постарается избавиться при первой же возможности, — сказал Мещеряков.
— Думаю, что торопиться с этим делом не Судет, — возразил Сергеев. — Мотоцикл ему как подарок судьбы: во многом облегчит передвижение в пространстве. Вопрос в другом: взял ли он с собой рацию или где-нибудь здесь спрятал?
— Да, это один из основных вопросов, — согласился Мещеряков. — И ответить на него — ваше дело, на то вы и уголовный розыск.
«Теперь уже и шпионы о диверсантами стали „нашим делом“», — подумал Сергеев, но возражать не стал: грани между обязанностями ведомств Мещерякова и Сергеева в военное время во многом стирались, во многом совпадали. Гайворонский, как змея после линьки, оставил свою шкуру, сам исчез, искать его надо общими усилиями. Только попробуй найди… Едва ли он в этом районе рискнет выйти в эфир, да и в других районах не так просто будет его обнаружить при таком недостатке радиопеленгаторов, столь необходимых на вплотную придвинувшемся фронте.
Версия, что Гайворонский спрятал рацию в Мокрой балке, казалась Сергееву сомнительной: в воде не спрячешь — родник всего лишь небольшая лужица под железной трубой, торчащей из горы, точнее, из склона оврага. Из трубы струйкой течет вода. Зарыть рацию в землю у Гайворонского не было времени, да и не станет он это делать: собака тут же найдет. Если и это место засыплет табаком, поведение ищейки укажет, что здесь что-то спрятано. Главное для Гайворонского — связь его с центром, поэтому рацию он никому не доверит и нигде не оставит. Само собой, что такой руководитель диверсионной группы должен владеть не только оружием, подрывным делом, но и радиообменом…
К вечеру того же дня силами истребительного батальона майора Джегурды прочесали всю местность, переловили по одному и группами дезертиров, скрывавшихся в степи, человек около двадцати взяли с оружием, отправили в Сталинград для проведения следствия. Гайворонский как сквозь землю провалился.
Когда вернулись в правление колхоза, рядом с которым размещалось и районное отделение милиции, Мещеряков пригласил Сергеева в отдельную комнату и без предисловий спросил:
— Вы не один день и не один год знаете убитого в степи Беспалько-Хрыча. Ваше мнение: его связь с диверсионной группой носит случайный характер, или Хрыч — постоянный связной действующего в области резидента?