Мёртвая зыбь
Шрифт:
— Просто им показалось, Владим, как и нам с вами, после памятного съезда, что они обрели свободу и не хотят ее уступать.
— Но что они могут сделать против танков?
— Но в танках сидят не оголтелые нацисты, а те же наши люди, которые сами страдали, и думают, как и стоящие на баррикадах.
— Однако нас с вами там нет.
— Я думаю, что там мои дети.
— На беду, у меня их не осталось.
Званцев оказался прав. Алена была уже там, а старший сын Олег явился к Белому дому и отрапортовал:
— Капитан первого ранга Званцев прибыл в ваше распоряжение на защиту демократии.
— Зачисляю
И Олег, офицер высшего ранга, встал рядом с отслужившими срок сержантами и солдатами, или просто гражданскими людьми, охваченными общим порывом.
Когда стал накрапывать дождь, Олега нашла сестра Алена, и съездила вместе с еще одним депутатом на такси домой за плащом себе и непромокаемой курткой брату. Когда они вернулись к Белому дому, таксист отказался взять с них плату за проезд:
— Хоть так приму участие в вашем святом деле.
Младшего брата среди пятидесятитысячной толпы Алена не нашла, а он тоже был там. Помогал возводить баррикаду из мебели близлежащих учреждений, строительных лесов ремонтируемых зданий и поставленного поперек улицы обгоревшего троллейбуса с беспомощно задранными вверх дугами.
— Все в институте не работали, — рассказывал он потом отцу. — Никто нас не посылал, и ни у кого мы не спрашивались. А просто все вместе пошли к "Белому дому". Встретили там множество людей. И старых, и молодых, совсем незнакомых, но вроде родных. И все пришли защитить "Белый дом" и Ельцина. Говорили, он примчался с дачи, преследуемый чекистами, которые не успели или не решились его арестовать. И вроде генерал Лебедь ведет войска защитить демократию…
А Званцев сквозь грохот танков услышал сообщение корреспондента Би-би-си о молодой женщине с огненными волосами, стоявшей на баррикаде, глубоко взволновавшее его. Англичанин закончил словами:
— Трудно понять этих русских…
И Званцев вспомнил “сонет Сирано” о Франсуазе.
Что написал бы тот на месте англичанин? Конечно, сонет!
И писатель ощутил неодолимое желание воспроизвести, как воспел бы Сиарно де Бержерак из XVII века девушку ХХ. И отложив все в сторону, он сел за стол:
БУКЕТ
сонет
На баррикаде с нами ты стояла
Не с факелом иль знаменем в руке.
Букет душистый у груди держала.
Зачем понадобился он тебе?
А к нам дракон железный подбирался
На гусеницах мерзких вместо лап.
Бежать у нас никто не собирался,
Услышав грохот, лязг, дракона храп.
Лишь ты одна сбежала с баррикады.
Тебе навстречу — пушечная пасть.
В драконе совесть пробудить, иль пасть.
Букет ты водрузила в пушки ствол.
И встал дракон. И не был даже зол.
Танк попятится и, развернувшись, дал пример и остальным бронемашинам отступить перед силой духа безоружных людей.
— Что вы об этом думаете? — спросил Владим, выслушав по телефону Званцева.
— Я хотел бы, Владим, чтобы это была моя дочь Алена. У нее волосы такие. И характер такой. И еще жалею, что сам не был там.
— Вас дети заменили, а у меня их нет.
— Вот таких старцев, как мы с вами, там только и не хватает, — с усмешкой добавил Званцев.
— Но каков Ельцин! — восхищался Платонов. — Взял всю власть и командование вооруженными силами страны, отменил чрезвычайное положение!
— Приказал танкам покинуть столицу, — добавил Званцев. — Вот вам пример перевоплощения. Вчерашний ярый коммунист, первый секретарь Свердловского обкома партии, приказавший снести дом Ипатьева, где убили царскую семью. Хотел скорее забыть эту “революционную необходимость”. Теперь превратился в гаранта демократии. Чем не мой Сирано?
— Значит, не зря мы отдали ему свои голоса.
— Хочу верить, что не зря.
А на балконе Белого дома после Ельцина и вице-президента Руцкого, заверившего, что он выполнит поручение арестовать путчистов и доставить из Крыма изолированного там Горбачева, в числе выступавших оказался популярный юморист Геннадий Хазанов, который под общий хохот пародировал дерзкого геополитика Владимира Жириновского. Смех был нужен толпе, как и уверенность, что правда на их стороне.
Званцев и Платонов не были рядом у экрана. Их разделяли десятки километров. Но они, как в былые дни, когда играли в шахматы по телефону, и в эти грозные часы, с помощью проводов, были вместе.
Путч выдохся. Его руководители были арестованы полковником Руцким. Он же слетал в Крым и освободил негодующего Горбачева с женой Раисой Максимовной, тяжко перенесшей это испытание.
Руцкой был произведен в генералы.
Президент СССР Горбачев приступил к своим обязанностям.
Но в Кремлевской берлоге оказалось два медведя…
— Ну что, Саша, — говорил Владим Званцеву при встрече три месяца спустя. — Спор между двумя медведями, хоть и теснились они в Московском Кремле, решался, как и подобает медвежьему спору, в лесной глуши. Ваш преображающийся Герой показал, кто настоящий медведь.
— Да, кардиналов Ришелье и Мазарини вместе взятых в Беловецкой пуще он превзошел. Никто из них не решился бы принести в жертву Францию, ради водворения на престол угодного правителя.
— Мы оба голосовали не за ваших кардиналов, а остались в дураках, — возмущался Владим.
— Да, властные кардиналы выглядят несмышленышами по сравнению с высшим пилотажем коварства в Беловежской пуще, — согласился Званцев.
— И что же теперь ждет нас по мнению “провидца от литературы “, каким вы, Саша, считаетесь?