Мёртвая зыбь
Шрифт:
— Нет. Я в Москву.
— Тогда поезжайте, пока мы еще один дельтаплан к старту готовим.
Всю дорогу до Москвы Званцев думал о Наде, как о своей героине, мастера дельтапланеризма, попавшей на сестру Земли в эпоху Жанны д’Арк.
И в памяти его всплывало все то, что он знал об этой удивительной крестьянской девушке, сумевшей поднять народ против заморских захватчиков. Опираясь на предательство угодливой жадной знати, они сместили короля, грабили народ.
Победы Жанны были столь удивительными, что побитые враги, себе в оправдание, пустили слух, что она
Этого было достаточно, чтобы приписать ее успехи общению с дьяволом. И когда путем предательства врагам удалось захватить воительницу, ее ждал церковный мракобесный суд и костер.
И только в ХХ веке католическая церковь сняла обвинения с былой героини, причислив ее к лику святых.
И непроизвольно все это вылилось у Званцева в посвященный ей сонет:
ДОЧЬ ФРАНЦИИ
Дочь Франции. Не дочь монарха,
Великого народа дочь.
Вела народ, и в битве жаркой
Прогнать воров из дома прочь.
И воевала по-крестьянски,
Чтоб урожай убрать с полей,
Без жезла маршальского в ранце
На трон сажала королей.
А за добытую свободу,
За банд разбойничьих разгром
Врагам и знати злой в угоду
“Награждена” была… костром…
Понадобились сотни лет,
Чтобы её прославил свет.
Но какую роль должны сыграть его героиня со спутниками в повторной земной истории на неведомой планете, придя туда с идеалами более развитого общества? Не уподобятся ли они неким донкихотам, готовым на любые жертвы, отважным, но бессильным что-либо там изменить?
“Так пусть они действуют сами в поставленных автором условиях, — решил Званцев. — Они вернутся на Землю через тысячу лет. И могли бы, если б знали о том, предупреждать людей сегодня? Но автор-то обязан это сделать!”
Глава девятая. Возвращение в грядущее
Где ты, Земля моя родная?
Леса, поля, долины, реки?
Ужель в пустыне здесь одна я
В отчаяньи сжимаю веки? Весна Закатова
Званцеву обязательно нужно было увидеть, какой станет, после всего что с ней может случится, наша планета через тысячелетие.
Он не уставал предупреждать читателей в своих публикациях
Ему привелось видеть искусственно затопленные в водохранилищах, отнюдь не сказочные, “грады Китежи” с торчащими из воды колокольнями. А пустыню он искал на бывших берегах исчезающего Аральского моря.
Вместе с ташкентским соратником его покойного друга профессора Протодьяконова в машине, миновав хлопковые поля и соседствующие с ними знойные пески пустыни, они подъезжали к местам, где когда-то ощущалась морская прохлада. Сейчас под нещадно палящим солнцем об этом можно было лишь вспомнить при виде лежащей на боку полузанесенной песком рыбачьей шхуны, знававшей когда-то щедрые уловы. Теперь, вместо пенных валов, ее окружали мертвые волны барханов безлюдной пустыни.
— Смотрите, Александр Петрович. Там, как будто, кто-то есть и сигналит нам, — сказал ташкентский ученый, передавая Званцеву бинокль. И добавил: — Это очень странно. Человек на бархане. Один?..
— Действительно, — согласился Званцев, рассматривая тоненькую фигурку на гребне далекого бархана. В знойном мареве казалось, будто она колышется и даже машет руками. — Если это не столб былого причала, то…
— Чего там! Всего мираж, — вставил подошедший шофер, здоровенный усатый казак из поселенцев в Средней Азии.
— …может быть терпящий бедствие путник, взывающий о помощи, — закончил Званцев.
— На деле, до столба энтого куда как дальше, чем кажется. Горючее беречь надо. Мираж, он надует, как в старину купец на базаре. Нешто есть такое у нас право рисковать?
— Опыт и права у меня есть. Надо, и за руль сяду. Может это не погибающий путник в пустыне, а автоинспектор нас требует права проверить.
Шофер рассмеялся:
— Ну, коли автоинспектор, то поехали. Беда с шибко учеными… А дисциплина у казаков — перво дело.
И машина двинулась по песку к едва различимой цели.
— И все-таки это человек. Не зря поехали, — сказал ташкентец. — Непонятно, как он сюда попал? Ни коня, ни верблюда, ни машины поблизости… Невероятно! Как с неба упал.
— Может быть, летчик катапультировался? — предположил Званцев, смотря в бинокль. — Я различаю, он, как будто бы, в комбинезоне, и машет, вроде как, шлемом.
— Видать, самолет тутока где екнулся, — решил шофер.
— Скорее всего, так, — согласился Званцев. — И под барханом что-то темнеет вроде парашюта.
Машина въехала на бархан и остановилась перед тоненькой фигуркой со шлемом в руке, со светлыми волосами до плеч.
— Жанна д’Арк! — воскликнул Званцев, выскакивая на песок.
— Никакая я не Жанна! Я — Надя Крылова, — поправила девушка и, узнав писателя, разочарованно протянула. — Ах, это вы… а я думала, комиссар подъезжает.
— Какой комиссар? Комиссаров здесь давно нет, как и басмачей.
— Из международной ассоциации. Должен зафиксировать сколько я пролетела.
— Откуда прилетела?