Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца
Шрифт:
— Этот господин хотел бы поговорить с директором Крагом-Андерсеном, — объяснил Пале. — Разрешите его представить. Это Эйвинд Дёрум, бывший владелец Каперской усадьбы.
Дёрум протянул мне одну из своих грабель, его рукопожатие было холодное и липкое.
— Господина директора повидать можно? — Голос его поднимался откуда-то из чрева. — У меня к нему разговор важный есть.
Левое веко Дёрума приподнялось, и его глаз вдруг сделался совершенно круглым. Я невольно вспомнил сову.
— Конечно, господин Краг-Андерсен дома, — сказал я. —
Пока я провожал Дёрума к дому, из конюшни неслось громкое ржание лошади, видно, она пыталась высвободиться из пут. Когда я вернулся, Пале заглядывал в окно конюшни. Он виновато улыбнулся.
— Нервная лошадь, — сказал он. — Я таких еще не встречал. Лошади вообще особенные животные, вы не замечали? Они легко поддаются мистическому страху, им ведомы тайны потустороннего мира. Не зря народная фантазия рисует Сатану с конскими копытами.
— Позвольте предложить вам чашечку кофе? — поспешил я перевести разговор на другую тему. Мне было почему-то не по себе в присутствии этого человека, особенно когда он садился на своего конька.
— Нет, покорно благодарю, — он отвесил легкий поклон. — Я должен вернуться домой, время не ждет. Я вышел ненадолго прогуляться, встретил Дёрума и вот проводил его к вам. Воспользовался случаем, чтобы расспросить его о предании, связанном с Каперской усадьбой.
— Ну и как, удалось узнать что-нибудь новое?
— Не слишком-то он разговорчив. Однако сообщил мне кое-что любопытное. Но преданию, каждый седьмой год у этого побережья должен появляться корабль без команды на борту. В декабре 1937 года было найдено эстонское судно. В ноябре 1930 года — обломки английского траулера. А в феврале 1923 — норвежской рыболовной шхуны «Бесс».
— Почему этот Дёрум ходит в робе в ясную погоду? — спросил я.
Пале выразительно покрутил пальцем у виска.
— Боюсь, тут у него всегда пасмурно, без прояснений, — ответил он, — но мне пора. До свидания, господин Риккерт, кланяйтесь вашим друзьям.
Через десять минут на крыльцо вышел Дёрум. Лицо у его было багровое, разъяренные желтые глаза горели фосфорическим блеском. Припадая на одну ногу, точно раненый медведь, он проковылял по двору. Увидев меня, он поднял свой огромный кулак и погрозил.
— Сволочь! — прорычал он. — Проклятая эстланнская сволочь! Но я еще найду управу на вас!
Он вышел на дорогу и скрылся из виду. Я направился в дом.
— Арне, ты что, поколотил его? — спросил я. — Он зол как черт. Я думал, он лопнет.
Арне засмеялся.
— Он приходил, чтобы выкупить у меня обратно Каперскую усадьбу, причем за те же деньги, что и продал. Божится, что достанет их хотя бы из-под земли. Между прочим, он уже получил большую сумму от совета молельного дома. Похоже, тут многие не прочь повернуть все назад. Но я не согласился и, кстати, напомнил, что он самолично отказался от всех прав на усадьбу. Только до него это, кажется, еще не дошло.
— Тебе не стоило дразнить его, — заметила Моника.
— Дорогая, я всего-навсего посоветовал ему пустить свои
Я рассказал, как вела себя лошадь при его приближении. Арне улыбнулся.
— На этот раз я ее понимаю, — сказал он. — Эйвинд Дёрум — настоящий живодер. Собаку он был вынужден терпеть. А несчастную лошадь мучил, как мог. Неудивительно, что она так испугалась, когда почуяла его присутствие.
— Уходя, он грозил кулаком и кричал, что найдет на нас управу, — сказал я.
— Мне он тоже сулил всевозможные кары.
— Вот как? И что же он говорил?
Арне сосредоточенно разглядывал свои ухоженные ногти.
— Взывал к духу своего предка. Пообещал, что «Рак» еще вернется. Юнас Коргг сойдет на берег, и мне не избежать его мести. Не пройдет месяца, как со мной будет покончено.
Глава восьмая
ЭМИССАР ФЛАТЕЛАНД ПЕРЕХОДИТ В НАСТУПЛЕНИЕ
Вечером мы с Танкредом достали шахматы и расположились в углу гостиной. Я начал гамбитом Муцио, пожертвовав слона и коня в отчаянной попытке добраться до поля f7, и теперь после пятнадцати или двадцати ходов мое положение было плачевное. Танкред, легкомысленный в жизни, к шахматам, напротив, относился чрезвычайно серьезно. Он не преминул воспользоваться моим глупым промахом.
— Я вижу, ты бросаешь на Монику алчные взоры, — вдруг сказал он и передвинул центральную пешку.
— Что? Ты о чем это?
В замешательстве я подставил под удар свою ладью. К счастью, мы в комнате были одни. Танкред не спеша съел ладью и продолжал:
— Дорогой друг, не забывай, что ты имеешь дело с психологом и наблюдательным человеком. Позволь дать тебе совет. У тебя слабость к гамбиту Муцио не только в шахматах, но и в жизни. Не стоит так подставлять себя под удар. В учебнике Бильгера говорится, что для белых он чреват поражением.
— А тебе не кажется, что Моника и Арне остыли друг к другу?
— Только она, но не он. Арне, хоть это и смешно, ревнив, как Отелло. Прости, я забыл объявить шах.
Вдруг я услыхал, что в комнате над нами кто-то ходит.
— В Желтой комнате сейчас кто-то есть? — спросил я.
— Наверное, Карстен готовится провести там ночь. Сегодня его очередь.
— Сдаюсь, — сказал я. — Идем посмотрим, что он там делает.
— С удовольствием.
В спальне капитана мы застали странное зрелище. Карстен выдвинул большую кровать на середину комнаты и ползал на коленях, чертя что-то на полу красным мелом. Он начертил две большие концентрические окружности так, чтобы вся мебель оказалась в пределах меньшей окружности. Потом построил правильную пятиконечную звезду, центр которой совпадал с центром окружностей. Углы звезды немного выдавались за пределы большей окружности. Фигура получилась такая: