Мертвецы живут в раю

Иззо Жан-Клод

— Того типа, ты знаешь, звали Уго. Он был мой друг. Давний друг. Когда я еще был в твоем возрасте.

Джамель одобрительно кивнул. Он понял, но теперь надо было, чтобы это отложилось где-то у него в голове.

— Ну да. Друг, когда делают глупости, вы хотите сказать.

— Именно так, да.

Он снова понял, поджав при этом губы. То, что они расправились с Уго таким образом, ему было неприятно. Уго заслуживал правосудия. Правосудие олицетворял я. Но в голове Джамеля правосудие и полицейский абсолютно не связывались. Я, может, и был другом Уго, но я также был полицейским, и ему было трудно об этом забыть.

Навстречу мне он сделал один шаг, но не два. Мы еще были далеки от полного доверия.

— Он мне показался симпатичным, ваш друг. (Он снова посмотрел на часы, потом на меня.) Есть еще кое-что. Вчера, когда вы меня искали, вас два каких-то типа разыскивали. Не легавые. Мои дружки за ними следили.

— Они были на мотоцикле?

Джамель потряс головой.

— Не их стиль. Итальянцы, которые под туристов косили.

— Итальянцы?

— Ну да. Они же по-итальянски говорили.

Он допил пиво и ушел. Анж поставил передо мной второй стакан анисового ликера. Я выпил его, стараясь ни о чем не думать.

Черутти ждал меня в комиссариате. Они не смогли связаться с Перолем. Жаль. Я был уверен, что сегодня вечером нас ждет крупный выигрыш. Мы вывели Муррабеда из каталажки закованного в наручники, но по-прежнему в цветных трусах, забрали вместе с собой в фургон. Он не переставал орать, как будто мы увозили его для того, чтобы прирезать где-нибудь. Черутти велел Муррабеду заткнуться, иначе он набьет ему морду.

Поездка прошла в молчании. Знал ли Ош о подтасовке фактов? Я оказался на месте убийства раньше него. Там была его команда. Почти в полном составе. Морван, Кейроль, Сандос и Мериэль. Да, именно они. Ошибка. Такое иногда случалось. Ошибка? Но если это была не ошибка? Они ли стреляли в Уго, вооруженного или безоружного? Если они следовали за ним, когда он ехал к дому Дзукки, то должны были предполагать, что он еще с оружием.

— Черт! — воскликнул Черутти. — Нам организовали встречу!

Перед домом машину Рейвера окружили десятка два ребят. Все этнические группы вперемешку. Мальчишки кружились вокруг, словно индейцы-апачи. В ритме Халеда. Крича во весь голос. Некоторые уткнулись носами в стекло, стремясь разглядеть физиономию напарника Рейвера, сидящего в машине. И готового позвать на помощь. Рейвер сохранял невозмутимость.

Вечером, когда мы совершаем объезд улиц, мальчишкам на нас плевать. Но если мы появляемся в квартале, им это не нравится. Особенно летом. Тротуар — самое приятное место в этом углу. Ребята болтают, кадрят девчонок. Поэтому возникает немало шума, но не так много дурного. Мы приближались медленно. Я надеялся, что это были местные мальчишки. Вопреки всему, мы могли договориться. Черутти припарковался позади машины Рейвера. Несколько мальчишек отошли в сторону. Ребятня, как мухи, облепила нашу машину.

— Ты смотри, не подстрекай их к мятежу! О’кей?

Я вылез из фургона и подошел к Рейверу. С беззаботным видом.

— Как дела? — спросил я, не обращая внимания на окруживших нас ребят.

— Все спокойно. Скальп с меня они снимут еще не скоро. Я предупредил: первому, кто притронется к моим шинам, я их в глотку забью. Так ведь, приятель? — спросил он, обращаясь к наблюдавшему за ним высокому худому негру с надвинутой на самые уши антильской шапочке.

Тот не счел нужным ответить.

— Ладно, — сказал я Рейверу, — пошли.

— Подвал

номер 488. Там сторож ждет. А я остаюсь здесь. Я предпочитаю послушать Халеда. Он мне очень нравится. Он меня удивлял, этот Рейвер. Он опровергал все мои представления об антильцах. Наверное, он понял это. Он показал на дом чуть ниже: — Видишь, вон там я родился. Здесь я у себя дома.

Мы выволокли из фургона Муррабеда. Черутти взял его под руку, чтобы толкать перед собой. Подошел высокий негр.

— Тебя-то за что легавые взяли? — спросил он Муррабеда, демонстративно не обращая внимания на нас.

— За одного педераста.

Шестеро парней преграждали вход в дом.

— Педераст — это мелочь, скажу я тебе. Сюда мы пришли обыскать его подвал. Там должно быть столько наркотиков, что можно посадить на иглу весь квартал. Тебе, наверно, это нравится. А нам нет. Совсем нет. Если ничего не найдем, завтра его выпустим.

Высокий негр кивнул. Парни расступились.

— Мы с тобой, — сказал он Муррабеду.

В подвале царил невообразимый бардак. Ящики, картонные коробки, какое-то шмотье, запасные части мопедов.

— Ты нам скажешь или мы будем искать?

Муррабед устало пожал плечами.

— Тут ничего нет. Ничего вы не найдете.

Это было сказано без уверенности. Он уже не хорохорился. Черутти и трое других полицейских начали обыск. В коридоре столпился народ. Мальчишки. И взрослые. Приперлись все жильцы дома. Регулярно гас свет, но кто-то снова нажимал на выключатель. В наших интересах, действительно, было наложить лапу на припрятанные наркотики.

— Нет здесь наркотиков, — повторил Муррабед. (Он сильно нервничал. Плечи у него поникли, и он опустил голову.) Они не здесь.

Наряд перестал искать. Я посмотрел на Муррабеда.

— Здесь их нет, — сказал он, снова чуть-чуть приободрившись.

— А где они? — спросил Черутти, подойдя к нему.

— Наверху. В газовой колонке.

— Пойдем туда? — спросил Черутти.

— Продолжайте искать, — ответил я.

Муррабед сорвался.

— Черт! Да нет здесь ничего, говорю я тебе. Они наверху. Я покажу.

— А здесь что-нибудь есть?

— Есть! — воскликнул Беро, показывая автомат «томпсона».

Он только что вскрыл один из ящиков. Целый арсенал. Стрелковое оружие всех видов. Патронов столько, что можно выдержать любую осаду. Это, действительно, крупная добыча.

Выйдя из машины, я проверил, не ждет ли меня кто-нибудь в боксерской перчатке. Но на самом деле я в это не верил. Они мне преподали хороший урок. Серьезные неприятности были отложены на потом. Если я не последую данным мне советам.

Мы снова отправили Муррабеда в камеру. Нашли около килограмма героина в пакетиках. Догадались, что есть и гашиш. И двенадцать тысяч франков. То, за что его можно было на какое-то время посадить. Хранение оружия сурово осложнит его дело. Тем более, что у меня появилась кое-какая мыслишка насчет будущего использования этого оружия. Муррабед теперь молчал как рыба. Он ограничился тем, что потребовал вызвать своего адвоката. На все наши вопросы он отвечал пожатием плеч. Но наглеца из себя он не корчил. Он серьезно влип. Он спрашивал себя, сумеют ли они вытащить его из этой передряги. «Они» — это те люди, что использовали его подвал для склада оружия. Те люди, что снабжали его наркотиками. Может быть, это одни и те же люди.