Мертвое море

Каррэн Тим

Тут на Джорджа налетел Кушинг и оттолкнул назад.

– Хватит, - сказал он.
– Господи, хватит, Джордж.

Но Джорджу, видимо, так не казалось. Его зубы были стиснуты, а разум отупел от злости. Цвет сошел с лица. Он сделал глубокий вдох и обмяк.

– Этот чертов кретин... льет это дерьмо, льет это дерьмо в такое время.

Поллард ошеломленно наблюдал за происходящим.

Чесбро сейчас хныкал, что-то сдвинулось в нем во время унизительной экзекуции. Он сидел, обхватив себя руками, и раскачивался вперед-назад. По подбородку текла кровь.

– Просто успокойтесь все, -

сказал Кушинг. Он вытащил из зеленой нейлоновой медицинской сумки бинт и заставил Чесбро приложить его ко рту, чтобы остановить кровотечение.

Потом осмотрел Гослинга. Осмотрел очень внимательно.

Бинты, которыми Джордж обмотал ему лодыжку, уже краснели, то же самое с наложенными на грудь. Кушинг едва ли тянул на медика, хотя в свое время, когда еще работал в литейном цеху, закончил пару курсов "неотложки". Он порылся в санитарной сумке. Там было почти все, что угодно, но в основном для лечения боевых ранений. Он увидел наборы для наложения швов. С учетом серьезности ран у Гослинга, он понимал, что хороший медик задумался бы о зашивании. Но Кушинг не имел ни малейшего понятия о наложении швов, а теперь, как он понимал, было не лучшее время для учебы.

Он снял бинты с груди Гослинга и нанес на более глубокие раны порошок для свертывания крови. Затем достал предварительно заряженный шприц, судя по этикетке, с тройным антибиотиком, и ввел лекарство прямо в одну из нанесенных когтями кальмара ран, надеясь, что делает все правильно. Потом наложил Гослингу на раны самоклеящиеся повязки для быстрого свертывания крови и повторил это все с лодыжкой. Однако насчет последней он был не слишком оптимистичен. Повреждение ткани было настолько серьезным, что он сомневался, что здесь поможет что-то, кроме современной медицинской бригады.

– Где ты научился делать это?
– спросил его Джордж.

Потирая ноги дрожащими пальцами, Кушинг сказал:

– Что-то - на первых курсах по "неотложке", остальное придумывал на ходу.

По крайней мере, средства для свертывания крови и повязки остановили кровотечение либо серьезно его замедлили.

– Дай я посмотрю твой рот, Чесбро, - сказал Кушинг.

Но тот лишь покачал головой.

Кушинг сказал Полларду приглядывать за Гослингом, а сам с Джорджем проскользнул за оставшийся "Хаммер". В свете фонаря они увидели, что нейлоновая леска, на которую они привязали шлюпку и плот порвалась.

– Вот, дерьмо, - сказал Джордж.
– Если плот исчез....

Кушинг прекрасно понимал последствия этого. Они заблокированы. Без плота и шлюпки они заблокированы здесь. Заточены в стальном гробу самолета. А для этого чудовищного кальмара они являлись конфетой на блюдечке, и он будет возвращаться, пока блюдце не будет пусто.

– Хоть бы эта чертова ночь уже кончилась, - сказал Джордж.

– Мы должны продержаться.

– Если доберусь до тех ранцевых зарядов, - Джордж сказал, - мы сможем позаботиться о том уродливом ублюдке.

– Нет, - сказал Кушинг.
– Если вернешься туда... нет, ты обнажишь свою задницу для той твари.

Подошел Поллард.

– По-моему... По-моему, Первый приходит в себя.
– Он посмотрел в туман.
– Та тварь... она же не сможет добраться до нас в хвосте, верно?

– Не сможет, - сказал ему Джордж.

Но он лгал и все знали это. Кушинг единственный из всех сумел как следует рассмотреть тварь. И по размерам, которые он видел, хотя и мельком, он знал, что кальмар был как минимум пару сотен футов в длину, может, больше. Сами щупальца были, наверное, свыше сотни футов в длину. То, что они видели, были лишь их окончания. Если кальмар захочет, он с легкостью раздавит самолет или будет рыскать здесь, пока не доберется до них. Кушинг был уверен в этом. Те щупальца найдут их даже в кабине экипажа.

– Смотрите, - сказал Джордж.
– Господи Иисусе, смотрите...

Водоросли и туман снова светились, что означало, что кальмар все еще там, все еще ждет. Последовал легкий всплеск, и из моря выскользнуло щупальце. Оно ползло по грузовому трапу, раскручиваясь по дороге. Это было одно из особенных щупалец с выпуклой дубинкой на конце. Гладкая и блестящая "палица" отражала свет аккумуляторного фонаря, висящего наверху. Кушинг прикинул, что в самом широком месте она футов шесть-семь. И, наверное, почти двадцать в длину, а не шестнадцать, как он первоначально подумал. Щупальце, к которому она была подвешена, было гладким и лишенным присосок. И там, где оно исчезало в водорослях, было в обхвате, как столетний дуб.

Джордж издал непроизвольный рвотный звук.

– Что за черт?
– сказал он.

Но Кушинг словно язык проглотил.

"Палица" встала вертикально, как и раньше, на краю грузового отсека, явив свою розовую, влажную нижнюю сторону и острые шипы, поблескивающие по периметру. Розовая плоть оттянулась назад, обнажив гигантскую вогнутую пасть и черные скрежещущие зубы. Все увидели круг красных глаз и все были уверены, что те наблюдают за ними. Из пасти текла розовая слизь, сгустками падая на трап.

– Не шевелитесь, - сказал им Кушинг, похолодев от ужаса.

Все замерли.

Они просто стояли, выглядывая из-за "Хаммера".

Это был какой-то безумный, кошмарный сценарий. Дюйм за дюймом "палица" пробиралась в грузовой отсек. Оказавшись внутри, само щупальце остановилось, но "палица" слегка повернулась влево, а потом вправо, словно человеческая голова, высматривающая что-либо или прислушивающаяся. У Кушинга внезапно возникло тревожное воспоминание о фильме "Война миров", который он смотрел в детстве. Та часть, где пара застряла в фермерском доме, над которым нависла марсианская боевая машина и сенсорный зонд, походивший на марсианскую голову, проник сквозь разбитое окно, пытаясь найти их. Ситуация была очень похожая, ибо у него не было никаких сомнений в том, что эта "палица" ищет их.

Нет, нет, не ищет, а зондирует, - пришло ему в голову. Она не могла видеть. Те штуковины походили на глаза, но это были не глаза, не совсем глаза. Больше как глазные пятна на куполе медузы... очень похожие на глаза, но на самом деле светочувствительные органы. Вот только в этом случае, возможно, вовсе не светочувствительные, а термочувствительные, как "ямки" у гремучих змей.

С его стороны это было чистое предположение, поспешный вывод, в лучшем случае основанный на его понимании физиологии органов чувств, но похожий на правду.