Мертвое море

Каррэн Тим

– Потому что я сказал Менхаусу сделать это, придурок. И, как ты уже сказал, я здесь босс.

Фабрини с треском пукнул.

– Это тебе, босс.

Менхаус понял, что положение безвыходное. Бледный, как мел, он схватил труп под руку и потянул вверх. Казалось, тот весил не одну сотню фунтов. Тело под рубашкой было как губка.

– О, боже, - выдохнул он сквозь зубы, отворачиваясь от сладковатого гнилостного запаха.
– О, боже... о, боже...

Поднятое из воды тело напоминало огромный, мясистый, пропитанный водой шар. Лицо было объедено рыбами... или чем-то еще, и представляло

собой сплошное жуткое месиво из белесых мышц и узловатых хрящей. Лишенное кожи и губ, оно усмехалось желтыми зубами, торчащими из сморщенных десен цвета овсянки. Из пустых глазниц и провалившейся носовой полости ручьями стекала вода.

Сакса эти детали, казалось, не волновали.

Он обшарил огромный, раздутый живот, не обращая внимания на нытье Менхауса и извивающихся кольцами паразитов, кишащих в районе пупка. Его пальцы нащупали что-то и вытащили наружу. Пистолет. Его жесткие металлические контуры блеснули на солнце. На лицах Кука и Фабрини застыло выражение страха. Изо рта у трупа жирной макарониной выскользнул трехдюймовый червь и скорчился от света.

– Боже милостивый,- воскликнул Менхаус.

Раздался влажный хруст, потом щелчок, и тело шлепнулось обратно в воду. Рука трупа оторвалась в области плечевого сустава. Издав сдавленный вопль, Менхаус бросил конечность, и его вырвало за борт.

– Тебе не нужен этот пистолет, Сакс, - сказал Кук.

– Как раз наоборот, - ответил тот, гордо и радостно ухмыляясь, как старый развратник, у которого снова встал впервые за долгие годы.
– Классно, не так ли?
– Он помахал пистолетом так, чтобы все видели.
– Девятимиллиметровый автоматический Браунинг. Хорошее оружие.

– Черт, - сказал Фабрини.
– Эта штука пробыла в воде несколько дней. Она не выстрелит.

Сакс улыбнулся, прицелился чуть левее головы Фабрини и спустил курок. Выстрел прозвучал, как раскат грома. Фабрини почувствовал, как у виска просвистела пуля. Гильза с шипением упала в воду.

– Ты тупой урод!
– закричал Фабрини.
– Вонючий тупой урод!
– Ты же мог меня убить!

Сакс усмехнулся.

– Если б я хотел тебя убить, ты был бы уже мертв.

Менхаус был на грани обморока. На лице у Кука застыло выражение тревоги и отчаяния. Он прекрасно понимал, что баланс сил сместился еще больше в сторону Сакса. В это не было ничего хорошего.

– Большой крутой мужик с "пушкой", - проворчал Фабрини.

Сакс направил "Браунинг" тому прямо между глаз.

– На этот раз ты умрешь.

– Прекрати, - сказал Кук.
– Это безумие.

– Да, брось, Сакс. Мы здесь все друзья.
– Нервно улыбающиеся губы Менхауса напоминали дождевого червя, пытающегося спрятаться от солнечного света.

Фабрини сплюнул.

– Валяй, крутыш. Стреляй.
– Он произнес это твердым, спокойным голосом. Но внутри он был напуган до смерти, и все знали это.

– Сакс, - сказал Кук.

Сакс опустил пистолет. Да, нужно было замочить этого болтливого итальяшку,– подумал он. Остальные ничего не смогли бы с этим поделать. Один выстрел, и не больше Фабрини, еще два и он избавится ото всех. Но по какой-то причине он стал этого делать. Он сам даже не знал, почему. В этом месте законы не действовали, кроме

тех, которые придумал ты сам. И не совесть его беспокоила, и даже не сам факт убийства. Он бы пережил это. Нет, ничего такого. И хотя Сакс не мог признаться себе, истинной причиной было то, что он не смог бы остаться наедине с туманом. Сама мысль о нем... и о том, что в нем обитало, была невыносимой.

– Может, - робко предложил Менхаус, - ты подстрелишь нам какую-нибудь еду? С этим дерьмом в мешках мы долго не протянем.

– Конечно, - ответил Сакс.

– Или защитишь нас от... от того, что на нас нападет.
– Сакс ухмыльнулся.
– Почему нет? Только припасу три пули на тот случай, если вы, сладкие, будете творить глупости.

Остальные поняли, что тут все предельно ясно. Он прикончит их, если они не будут делать то, что он скажет. Он хотел быть боссом, хотел быть главным. И если они не будут играть по его правилам, он застрелит их и скормит морским животным. Простая конфигурация. Старая, как мир.

– Пока будете играть по моим правилам, все будет хорошо, - сказал им Сакс.

– В противном случае ты нас прикончишь, - сказал Фабрини.

Сакс продолжал улыбаться.

Кук, как и все, внимательно смотрел на Сакса. Его все меньше пугало то, что подстерегало в тумане, и все больше то, что находилось с ними в лодке. Особенно теперь, когда оно получило в руки пистолет. Но Сакс был прав в одном - они все-таки были командой. Во главе которой стоял агрессивный и высокомерный говнюк. И у Фабрини в глазах появился тот темный, тлеющий огонек, не предвещающий Саксу ничего хорошего. А Менхаус? Он был бесполезен, потому что сейчас он просто плыл по течению, видимо, как и всю свою жизнь. Потом еще Крайчек... но о нем можно забыть. Свихнулся окончательно.

А что насчет тебя?– спросил себя Кук. Действительно думаешь, что ты лучше остальных? Хочешь лишь сидеть здесь и изображать голос разума, но в итоге ты в такой же заднице, что и остальные. Если у тебя будет шанс, ты убьешь Сакса. Пожалуйста, не забывай об этом. Возможно, ты будешь убивать в нем своего отца, но ты все равно убьешь его.

И все равно они были командой, потому что сидели в одной спасательной шлюпке посреди кишащего призраками моря. Так или иначе, ты это заслужил,– сказал себе Кук, – и это вовсе не сахар.

– Вы все неправильно понимаете, - сказал Сакс.
– Я не хочу никого убивать. Я хочу, чтобы мы пережили это, как бы то ни было. Но поскольку у меня есть пистолет, я теперь ваш начальник и бог. И я разберусь с любым из вас, если решу, что он представляет опасность для остальных. Имей это в виду, Фабрини. Потому что, клянусь богом, я не шучу.

После такой речи никто не нашел, что сказать. Все смотрели на уплывающий в море труп. Возможно, Гослинг был прав насчет подводных течений, этих невидимых движущих сил. Потому что тело постепенно удалялось, или шлюпка удалялась от него. Не проплыло тело и ста футов, как оно внезапно подскочило, подняв в воздух облако пены и брызг, а потом снова нырнуло в воду, где принялось биться из стороны в сторону, как эпилептик во время сильного припадка.