Мертвое солнце
Шрифт:
— Понял, — хмуро кивнул я, сердито глядя на высунувшую нос из капюшона эльфа Миледи. Та под моим взглядом сжалась и пискнула, грустно глядя на меня черными бусинками глаз. Ничего, и с тобой разберусь… потом! — А если…
Но этот клыконосец недоделанный уже припечатал меня своим заклинанием. Не знаю, как оно должно было подействовать изначально, но мне вдруг стало так хорошо-о-о…
Ой… девушки… красавицы… Хочу познакомиться!
Та-а-ак, а это что такое? Щит? Зачем? Пустите меня — я хочу поговорить с зеленовласыми девами! Особенно вон с той очаровашкой, что так
Сорвав растущий у берега цветок (галантность — прежде всего!), я аккуратно заправил его за маленькое девичье ушко и ласково произнес:
— Леди… вы восхитительны!
А шарахаться-то от меня зачем? Я что, такой страшный?
Расстроенно дернув крыльями, я бережно подхватил холодную девичью ручку и, прикоснувшись к влажной коже губами, проворковал:
— Милая леди, зачем вы так яростно сверкаете своими прекрасными глазами, сияющими, словно капли росы на нежных лепестках розы под первыми лучами солнца?
«Что я несу?!» — промелькнула где-то в подсознании заполошная мысль, которую я благополучно проигнорировал. В самом деле, что здесь такого — сказать комплимент красивой девушке? Пусть даже эта девушка и русалка, у которой вместо ножек изящный серебристый хвостик.
— Леди, ваши волосы сравнимы по цвету с лучшими изумрудами, которые когда-либо находили в подлунном мире! Ваши глаза сверкают, словно две яркие звезды на ночном небосклоне, озаряя этот мир своим блеском! Ваши губы ярки, словно кораллы, и нежны, как лепестки розы! Кожа ваша бела, словно чистейший снег на склонах гор! Руки ваши изящны…
Под градом цветистых словесных описаний русалка краснела, бледнела, стыдливо опускала изумрудного цвета ресницы и смущенно хихикала, неумело пытаясь состроить мне глазки. Другие речные леди сначала обиделись — почему им не говорят подобное? Но несколько изысканных сравнений и в их адрес растопили холодные девичьи сердца. А что? Мне нетрудно сказать комплимент красивой девушке, а им приятно.
В глубине моего сознания робко заскреблась мысль, что я вроде как не русалок соблазняю, а пытаюсь спасти наши с Элли шкуры. Впрочем, одно другому не мешает, так что почему бы не совместить приятное с полезным?
Из этого подобия транса меня вывел шорох за спиной. Та-а-ак… Элли пытается удрать? Вот гад ушастый! Сначала он меня несколько дней нагло игнорирует — именно тогда, когда его помощь была так нужна, — потом пытается строить из себя заботливого папочку, а теперь опять удирает? Гад он. Рыжий.
— Леди, — проворковал я, заведя руку за спину и показав наглому «папочке» кулак. — Ну скажите, зачем вам нужен такой тощий и неприглядный экземпляр, как я? Плавать я не умею, песни петь — тоже. Да и внешность… Вот зачем вам нужен клыкастый и крылатый волосатик? Отпустите меня, пожалуйста!
В ответ на это русалка смерила меня таким взглядом, что я почувствовал себя куском мяса в витрине. Другие девушки тоже подтянулись поближе, разглядывая меня,
Молчание затягивалось. Я сидел на берегу и старался не шевелиться, русалки, немного меня поразглядывав — оценив экстерьер, так сказать, — обменялись взглядами. Наконец, та русалка, которой я наговорил комплиментов, кивнула, и девушки дружно нырнули в воду — только чешуя блеснула серебром, да меня окатило фонтаном брызг. Но прежде чем я успел встать, расхваленная мной красавица снова вынырнула и так меня поцеловала… Ух! Полный восторг!
Хихикнув, русалка что-то вложила мне в руку и, послав на прощание воздушный поцелуй, скрылась в реке. Разжав кулак, я увидел на ладони небольшую жемчужину, переливающуюся всеми тонами розового. Ого, вот это подарок… Интересно, за что?
Тут какая-то неведомая сила, вцепившись в уже высохшие волосы, вздернула меня в воздух. Заорав больше от неожиданности, чем от боли, я попытался вывернуться из захвата, как я успел заметить, Элли, но рыжий эльф, не реагируя на трепыхания, перегнул меня через колено и отшлепал, словно дитя малое. Сволочь!
— Никогда. Больше. Так. Меня. Не. Пугай!
Каждое слово он сопровождал увесистым шлепком по моей пятой точке. Под конец я сумел вывернуться из захвата и отскочить подальше, потирая ушибленный зад.
— Ты что творишь, рыжий?! — заорал было я, но осекся, когда увидел наполненные ужасом глаза эльфа. Не может быть… Он же боится! За меня боится!
— Придурок безголовый, как же ты меня напугал! — обессиленно выдохнул эльф. Миледи, жалобно пища, вылезла из капюшона куртки Элли и, подлетев ко мне, устроилась на плече.
— А что такое? — ощерился в ответ я, старательно игнорируя жалобно посвистывающего в попытках извиниться фамилиара. — Ты так старательно избегал меня все эти дни, что мне показалось, будто все твои слова о том, что я теперь твой сын — это сказки…
Договорить Элли мне не дал. Вместо этого он сгреб полупридушенно охнувшего меня в охапку и, сжав так, что я явственно расслышал хруст собственных ребер, уткнулся лбом в мое плечо, откуда, негодующе фыркая, едва успела слететь Миледи.
— Прости, прости, прости, — зашептал он, начиная дрожать, словно от холода. Э? Что это с ним?
— Элли, ты чего?
Попытки выбраться на свободу привели к противоположному эффекту: эльф еще сильнее стиснул меня, словно ребенок — любимого плюшевого медвежонка, и что-то забормотал. Из его невнятной речи я смог вычленить только «Лэсс» и «прости». По-моему, у Элли началась истерика.
Я судорожно затрепыхался, безуспешно пытаясь хотя бы ослабить захват. Да отпусти же ты меня! Мне дышать уже нечем! Помогите…
В этот момент на поляну с шумом и треском, ломая ветви, вывалился едва ли не весь наш отряд с Раем во главе, таща за собой упирающихся лошадей. А вот и помощь… Отгоните от меня этого клыконосца! Он же меня сейчас задушит!