Мертвому - смерть
Шрифт:
Петр хмыкнул. Конечно, так он все и расскажет!
– Боюсь, ничем не могу помочь.
– Тогда мы прямо сейчас направимся в Надзор, где я передам тебя на руки дознавателям. Могу поспорить, через пару дней ты уже примеришь форму рубежного солдата.
– А ты меня вначале поймай!
Петр сжал кулак прямо перед лицом Горецкого. Из костяшек выросли длинные лезвия. Петру всегда нравился этот киношный трюк, а теперь предоставлялся случай испробовать его в жизни. Но затем когти вдруг размягчились и потекли на кожу горячими каплями крови. Стало трудно дышать, руки и ноги потяжелели,
– Не надо считать окружающих глупее себя.
– Привыкли думать, что вы - короли мира?
Носитель Стазиса сплюнул на землю, затем встал рядом с Данилой. Тот самый паранорм, что смог поймать профессора Николаева.
Петр тряхнул головой и поднялся. Хотелось бы порадоваться, но он не понимал, как это произошло. Что-то глубоко внутри вскипело и вырвалось наружу, разлившись по каждой клетке его организма. Оно придавало силу и уверенность. Оно само было силой. Хаос. Абсолютный и ничем не сдерживаемый. Но Стихия не рвалась на свободу, она стремилась к чему-то иному. Петр заговорил, но слова диктовал кто-то иной:
– Этот шкет и сам нихрена не знает. Но я удовлетворю твое любопытство.
– Кто ты?
– Горецкий побледнел, но не отошел от Петра. Носитель Стазиса попятился назад, прижимая руки к затылку.
– Рыжий бабник любит поговорку про Плазму - царицу Стихий. Хорошо, что не полей. Так что обойдемся без пафоса, зови меня Петром, как этого мальца. В конце концов, на одну восьмую он - это я. И не стесняйся, как ты верно заметил, никому не дано знать о мире все. Ну, кроме меня. И еще троих. Но те - скучные ребята.
Горецкий выглядел ошарашенным, но, к его чести, быстро взял себя в руки и продолжил разговор:
– Теперь я знаю, почему Ольга такая.
– Моя любимица. Нельзя же не любить себя? Ольга уникальна в своем роде, о ней можно говорить вечно. Но у тебя нет столько времени, так что давай к делу.
– Кто такой этот волк?
Краем глаза Петр заметил, что прохожие совершенно игнорируют их странную компанию, как будто не видят. Хотя, возможно, и не видят.
– Это долгая история, и началась она давно. Люди - не первые из наших подопечных. Первыми создали примов - ваш прообраз. Они были совершенством: сильные, умные, живущие очень долго. Но не вечно. Это одно из немногих ограничений, которые на них наложили. И поставили нескольких Высших, вы бы назвали их богами, следить, чтобы никто из примов не перешел пределы дозволенного. Время шло, примов становилось все больше, их дети теряли способности и долгую жизнь, постепенно становясь альтерами - вторыми, такими, как вы.
В один момент некоторым примам захотелось большего - власти над смертью. Тебе незачем знать, что и как они сделали, важен лишь результат: они смогли заключить силу одного из богов в кристалл. Уводящий Во Тьму перестал существовать. Но и примам не повезло: они обрели бессмертие, но утратили жизнь.
– Некросы.
– Да, ты прав, они превратились в некросов - заразу, расползающуюся по всем мирам. Другие примы пытались остановить их, и тогда некросы решились
Вторая - чистое разрушение, воплощенная смерть. Прикрывая свое отступление, некросы активировали этот артефакт. В результате чего погибла Колыбель - прародина примов. Смертоносную силу смогли остановить, но цена оказалась слишком высока: весь цвет нации примов был уничтожен.
Но сам артефакт остался. Его хранили пять тысяч лет, а теперь сила Уводящего перекочевала в тело этого, как вы их называете, волка.
– Хренассе легенда!
– носитель Стазиса изумленно потер затылок.
– Этот Киса, что, типа ходячей атомной бомбы?
– Скорее - «Звезда смерти», среди существующего оружия нет аналогов его способностям.
– Хаос уютно чувствовал себя в теле Петра, самому же ему было не по себе ото всей этой информации.
– Но мы с собратьями любим равновесие, поэтому он своей силой не управляет. Киса ее носитель, не более.
– И что нам теперь делать?
– Горецкий потер очки, после вернул их на место и сложил руки на груди.
– Откуда мне знать? Я никогда не даю людям прямых указаний, не хочу влиять на свободу выбора. Вы иногда такое творите, что даже я удивляюсь. Все в твоих, Данила, руках. Что бы ни свершилось, оно свершится во славу Хаоса!
После сознание помутилось, очнулся он, лежа на земле в луже воды. Судя по бутылке в руках Горецкого, таким странным способом Петра оказывали первую помощь. Специалисты, чтоб их.
– Я в норме, - Петр поднялся и отряхнул одежду.
– Ты минут десять без сознания был, - известил Горецкий.
– И плющило тебя нехило, - добавил второй, кажется, Вадим, - по ходу, ты решил нам презентацию монстров устроить. Пришлось придавить тебя немного.
Вот почему так погано! Снова Стазис, вражеская Стихия. Жаль, что этот носитель сильнее его.
– Все, спасибо за помощь, информацию вы получили, предлагаю разойтись по-хорошему.
– Ды щас, - Вадим снова потер затылок, и воздух вокруг словно бы загустел, как протестующе заныли мышцы, заемр мир вокруг.
– Мы не договорили.
– Спасибо твоей Стихии, теперь мы знаем гораздо больше. Но, как ты понимаешь, у нас будет новая просьба, - Горецкий сделал глоток воды и теперь неспешно закручивал пробку на бутылке.
– Думаете, я принесу вам этого хмыря на блюдечке?
– Да, - ответил он слишком уверенно, словно точно знал, что сможет повлиять на Петра. С чего бы?
– Куда ты денешься?
А действительно - куда? Сдаться конторщикам? И что его ждет? С таким списком прегрешений - лет тридцать службы на Рубеже. И риск сдохнуть раньше срока, но так и не исполнить свою мечту: не покончить с Надзором. И, познакомившись поближе с Величеством, Петр не разделял уверенности Виктора, что этот парень станет помогать ячейке, даже под воздействием Профессора.
– Ты сам слышал, на что способен этот человек. Представляешь, что может случиться, если он попадет в руки некросам?