Мёртвые душат. Мертвые пляшут
Шрифт:
В отношениях Чичеро с тройкой карликов уже давно прошёл тот момент, когда их совокупные непосредственные впечатления оказывались сильнее, перевешивали взвешенные реакции посланника на увиденные диковины.
Как он поразился, впервые посетив Цанц! А ведь Цанц был, уж точно, ничуть не ярче Карамца, и во многом проигрывал столицам западных земель - тем же самым Призу, Цигу, Кадуа, ежегодно перестраиваемым по последнему слову мертвецкой моды.
Восторгаясь городом Цанцем, Чичеро следовал за состоянием карликов - домоседов, редко покидающих Дыбр и почти никогда - Серогорье. Начиная уже с Мнила,
– А правда ли, что в лесах за Западным Порогом совсем нет живых животных?
– спрашивала невеста.
– Чистая правда, - отвечал Чичеро, - более того, в этих лесах нет и живых растений. Все деревья и травы подвергаются полной кристаллизации, чтобы устранить возможность их соучастия в продлении животной жизни. Поэтому западные леса так комфортны для пребывания там мертвецов из Шестой расы, которые не терпят рядом с собой ничего живого.
– А правда ли, что там, на западе - в основном мертвецы из Шестой расы?
– Не совсем так, дорогая. Да, правда, что представители Шестой расы, явившиеся из глубокого Подземелья, обитают в нашем мировом ярусе только за Порогами Смерти, но и там их вовсе не много. Мертвецов Седьмой расы, таких как я, гораздо больше. Но численный перевес, конечно, ничего не решает. Шестую расу все уважают как расу высшую.
– А какие они, мертвецы Шестой расы?
– Выглядеть они могут очень по-разному. Им самим Владыкой Смерти был дан дар постепенной трансформации, и они могут себе выращивать новые органы, или встраивать механические детали.
– Да, любимый? Я заинтригована. Наверное, они очень изобретательны в любовных играх?
– Нет, радость моя. Шестая раса вообще не занимается любовью. Их посмертье неизмеримо совершеннее нашего; они никогда не были живыми, и, в отличие от мертвецов нашей расы, не усвоили рудиментарных привычек живой телесности.
– А правда ли, что Пороги Смерти так устроены, что через них не может пробраться ничто живое?
– Да, хотя речь идёт не о самом архитектурном устройстве ворот, а о наложенных на них некромантских чарах. Эти чары накладывали очень сильные некроманты - таких сейчас, может быть, и нет. Всех их при помощи одной из своих подлейших хитростей погубил Живой Император, чтоб ему до конца жизни заикаться!
– А как он схитрил?
– Укрылся под вымышленным именем, гад, а от него такого подвоха не ожидали.
– А мой отец - тоже сильный некромант, - хвасталась Лулу, - ну, может, не настолько сильный, как те, кто воздвигал Пороги...
Чичеро не возражал, хотя прекрасно понимал, что в число блестящих способностей Умбриэля Цилиндрона магические уж точно не включены; что до некромантии, то она представляет собой область, в которой с посредственными знаниями Управителя Цанцкого воеводства в некрософии и некроистории делать уж наверняка нечего.
– Говорят, какая-то часть его способностей должна быть унаследована и мной, - говорила Лулу, - хочется надеяться, что это так, хотя до перехода в посмертие о таком не узнаешь.
– У каждого человека есть определённые задатки к некромантии, -
– Хорошо, пока я жива, буду думать о другом!
– лукаво восклицала Марципарина Бианка и, забравшись под строгий плащ Чичеро, вынимала оттуда Зунга, уже готового к любовным подвигам. Повинуясь этому сигналу, Лимн, подобно котёнку, тоже прыгал к ней на колени, начиная забавляться сосками её груди, а неистовый Дулдокравн, выждав положенное время, набрасывался на неё сзади с криком:
– Ну, держись, некромантская дочка!
И начинались весёлые игры живых, в которых вдумчивому Чичеро, честно говоря, не доставало смысла и сверхзадачи, но которые, надо признать, вызывали в нём какие-то давным-давно позабытые за годы посмертия внутренние движения.
От вторжения этих позабытых материалов Чичеро словно зависал на ниточке над разверзающейся пропастью, - и разверзающейся именно там, где миг назад под ногами тянулась Большая тропа мёртвых, выложенная непоколебимым серым камнем.
* * *
Странные переживания посещали посланника в ответ на откровенные признания невесты. Ощущение ухода из-под ног твёрдой опоры являлось столь часто, что Чичеро напоминал себе летающее существо наподобие дракона. Одно из признаний Бяши - самое оглушительное - прояснило её недавние полунамёки о магическом даре отца.
Оказалось, Лулу Марципарина Бианка вовсе не приходилась дочерью Умбриэлю Цилиндрону. Подлинный её отец - некромейстер Гны. Просто некромантам высоких ступеней посвящения не полагается иметь детей, а от градоначальников и воевод этого как раз ждут (надеясь, что мёртвая власть не совсем импотентна).
– Посуди сам, как я могу быть его дочерью, если мне сейчас тридцать два года? Да тридцать два года назад Цилиндрон был уже лет сорок, как мертвецом!
– говорила Бяша, а Чичеро в растерянности закрывал глаза. Он пытался понять, что этот факт меняет в понимании образа действий самого Цилиндрона, да и общей картины происходящего в Цанце.
Понятнее становилось, пожалуй, вот что. Для Цилиндрона статус его дочери и правда важнее самой дочери. Поэтому в её честь назначаются праздничные симпозиумы, на которых её присутствие - словно бы излишнее. Поэтому "отец" вместо воспитания Лулу воспитывает своих подчинённых так, чтобы они на неё не претендовали. Поэтому же он откупается от бурных желаний "дочери" подарками (замок для утех!) и, когда подарки не спасают, готов её пристроить замуж куда-нибудь, за кого попало, лишь бы дома не мешала. И не случайно именно некромейстер Гны (реальный отец Лулу) самолично вёл церемонию обручения.
Всё это теперь стало понятнее, но отчего же оно не трогает мёртвого сердца Чичеро?
А вот отчего. Вынужденная Цилиндроном женитьба Чичеро на его "дочери" в Цанце (которой теперь, кажется, не избежать), насильственное "гостевание" посланника в Глюме, нынешнее половое рабство в Оксе (стыдное для карликов, хотя и приятное им) - всё это звенья одной цепи, сковывающей Чичеро.
А первым звеном, похоже, выступило принятие на себя той миссии, которую своим разведчикам предложил Врод Занз-Ундикравн...