Мёртвые душат
Шрифт:
— Кто ты? — задал Флютрю ритуальный вопрос.
— Штонг. Во всяком случае, я так думаю, — ответила голова Штонга из нижнего этажа башни, куда она закатилась. Туловище же, подпрыгнув, уселось на высокий стул у витражного окна, закинуло ногу за ногу и взяло в руки свиток, списанный Флютрю с седьмого тома «Истории Отшибины» Гру. Несколько мгновений тело Штонга силилось что-то прочитать, но потом догадалось, что глаза-то остались на голове, укатившейся в нижний этаж. Открытие это немало развеселило поднятого:
— То-то я удивляюсь, что сам я двигаюсь, а картинка не меняется. Слушай, Флютрю, откати мою голову куда-нибудь, а то она остановилась
Флютрю собрался было помочь — как мертвец мертвецу, — но поднятый им из праха пройдоха Штонг уже и сам догадался, что ему надо сделать. Его туловище спрыгнуло со стула, подошло к винтовой лестнице, ловко спустилось в нижний этаж — и вернулось оттуда с головой под мышкой. Новый мертвец с интересом познавал мир, открывшийся в новой подвижной перспективе; очень скоро он обнаружил, как забавно подбрасывать свою голову и снова ловить. Такое ему удавалось проделывать лишь потому, что он и при жизни был незаурядно ловким карликом, но смерть добавила гротескной выразительности его манипуляциям.
Всласть набаловавшись снесённой топором вождя головой, Штонг призадумался, после чего с удручённым тоном произнёс вполне здравую вещь:
— Знаете, Флютрю, я, вроде, неплохо сохранился. Одно плохо: меня перед смертью не успели набальзамировать, а это значит, что мне предстоит ещё гнить, отекать, покрываться пятнами. Ужасно противно! Не о таком посмертии я мечтал, когда читал в детстве «Историю Смерти» Гру.
После посмертного признания Штонга на вождя теперь косились почти все. И вождь от своих шпионов быстро узнал, в чём дело. И, конечно, рассвирепел. Но и в гневе он чувствовал свою неправоту. Дело не в том, что он убил Штонга, и даже не в том, что убитый был всеобщим любимцем и считался героем. Дело в том, что Занз-Ундикравн смалодушничал, когда свалил вину на Живого Императора, чтоб его перекосило. Признай он себя автором смерти Штонга — и никто бы ему слова не сказал. Тоже бы косились, но косились бы по-иному: с испугом, а не с презрением. Презрение вызывает слабость, а он — великий вождь Великого народа — эту слабость допустил.
Вождю осталось покаяться пред народом, чтобы перехватить, наконец, инициативу. Он вновь вышел на рыночную площадь в простой белой рубахе, с рукавами, заколотыми костяными запонками, и сделал заявление о том, что он действительно убил Штонга. Убил нечаянно, от досады, когда, догоняя Живого Императора в зарослях южного склона, они вдвоём убедились, что идут по ложному следу. Потом-то он понял, что, убивая Штонга, завидовал его молодой силе и ловкости, и при этом почувствовал свою неправоту, отчего и не смог сразу признаться в содеянном. Поскольку свидетелей не оказалось, он соврал подоспевшим телохранителям, что топор занесла рука врага. И сейчас он по-прежнему думает, что был в чём-то даже недалёк от истины…
Карлики слушали его и отворачивались. Пытаясь объяснить свои поступки, вождь всё более падал в их глазах. Дело уже пахло возможностью неповиновения, бунта. Становилось ясно, что не один только некромант, — а сам вождь доигрался!
Но вождь вспомнил о некроманте. Уже на следующее утро после своего признания он вызвал Флютрю к себе. Пройдя в главные врата Глиняного дворца, некромант в который раз поразился двойственности этого сооружения. Снаружи-то
Врод Занз-Ундикравн снова был в рубахе с запонками. Похоже, эта рубаха стала для него теперь каким-то знаком покаяния, что ли.
— Вы поняли, что наделали? — спросил вождь просто и прямо.
— Да, — попытался столь же просто и прямо ответить Флютрю, но не удержался от путаных оправданий. Мол, никак не смел подумать… Ибо кто же мог предполагать… Ибо ничто не предвещало…
— Вы или совсем плохой некромант, — сказал Врод Занз-Ундикравн, — или слишком хороший. Лучше бы вы всё же оказались хорошим некромантом…
— Я попытаюсь оправдать доверие…
— Я вам больше не доверяю, — криво улыбнулся карличий вождь, — но вам всё же придётся оправдать!
Тут он, казалось, весь обратился в раскатистый хохот, а вместе с ним надрывала животы пара телохранителей, посвящённая, видимо, в какой-то секрет.
Отхохотавшись, вождь сказал некроманту:
— Не бойтесь, Флютрю, я не собираюсь вас уничтожить. Наоборот, вы мне впервые понадобились.
— Что я должен делать? — быстро спросил Флютрю.
— Не так скоро. Сперва я вам поведаю новость. Которую вы, — тут вождь прибег к выразительному жесту, — сохраните в тайне.
— Да, конечно.
— Так вот. Верные мне разведчики захватили и допросили Лимна и Зунга, тех напарников Штонга, которых он оставил караулить Живого Императора.
— А что, Лимн и Зунг хотели сбежать?
— Напротив, они возвращались в Дыбр. Оказывается, всё это время они преследовали Живого Императора, и окончательно сбились со следа лишь недавно. Они потеряли его в районе Свалба, что в Гуцегу, если вам это что-то скажет.
— Не знаю, где это, — признался Флютрю.
— Не важно, — отмахнулся вождь. — Вот что важно: Лимн и Зунг не знают, что у нас в Дыбре происходит (не в курсе того, что вы наделали, понятно?). А у нас в Дыбре не догадываются, что Лимн и Зунг живы. И господа посланники Смерти этого тоже не знают. Они-то думают, что на хвост врага смог упасть их разлюбезный Чичеро, а на самом деле — его чуть не настигли наши Лимн и Зунг!
— Кто знает, может и Чичеро тоже его преследует? — предположил Флютрю, которому хотелось удачи для этого посланника (всё же именно он в своё время инициировал Чичеро в мёртвые).
— Кто знает? — хохотнул вождь. — А что, показать вам Чичеро? Дранг, пожалуйста!
Предводитель неудачного набега на селение Малые Горки, которому накануне достались человеческие побои, направился в кладовую и вышел оттуда, сгибаясь под тяжестью огромного мешка. Флютрю его узнал: это был тот второй мешок, который привезли телохранители вождя, возвращаясь из-под Кройдонского перевала.
— Чичеро из Кройдона! — вновь захохотал Врод Занз-Ундикравн, и в глазах его некроманту почудилась оранжевая тень безумия, — вот уж точно: из Кройдона!
Дранг развязал мешок, и Флютрю действительно увидел посланника Чичеро из Кройдона. Правда, в отдельных фрагментах, к тому же перемешанных с фрагментами коня.
— Его… тоже вы? — остолбенел некромант, и вождь захохотал снова.
— Нет, вот его-то как раз поломал наш любезный Живой Император! Сами посудите: не могу же я за него всю работу-то делать!