Мертвые люди
Шрифт:
знаю, как фигуру ходят, не больше. О чем и сообщил. На что он махнул рукой, сказав — расставляй. Вот с тех пор и играем, как приезжаю, выиграть ни разу не получилось, но тут, как на олимпиаде, главное участие. Ко всему прочему, играли не молча, а беседовали.
— Да тут, куда не пойди, все едино — смерть, — не весело констатировал я факт.
— Сам же виноват, что ситуацию усугубил.
— А помирать, так с музыкой, — я конем убил слона, после чего, его ферзь прорвался в тыл и аккуратно методично выел мою защиту, все потуги что-либо сделать не привели к весомому результату, снова проиграл.
— Все, я больше с тобой не играю, — расставляя фигуры, пробурчал
— Да ладно тебе ныть. Скоро выиграешь, еще недели три упорных тренировок и победа.
Я посмотрел в морщинистое лицо Ивана, пытаясь отыскать оттенки издевательства, нет, только старческая ухмылка. Он расстегнул потертую фуфайку, к середине дня солнышко стало пригревать, первые весенние лучи — они всегда жаркие, тело изголодалась по теплу. Правда опасно вот так распахиваться, продует на раз, потом замучаешься лечиться. Хоть и сидели мы между домом и крыльцом, но ветерок нет, да дунет холодком из-за угла. Нет, я, пожалуй, лучше в куртке попарюсь. Расставить фигуры я не успел, возле машины появился Михалыч, облокотился на капот, подставляя лицо солнышку.
— Ладно, пора мне, — я встал, подхватил дробовик левой рукой, правую протянул, чтобы попрощаться.
Иван приподнялся, пожал руку, несмотря на отсутствие ноги, он всегда приподнимался, в знак уважения. Прошел по раскисшей тропинке, ногой открыл подгнившую дверцу забора, быстром шагом направился к машине.
— Что там? — поравнявшись с Михалычем, спросил я.
— А, — он махнул рукой, — лясы точат попусту. Петька тут надолго застрял, докурю да поедем.
— Вдвоем? — кататься по окрестностям и втроем-то, страшно.
— Не паникуй, тут близко, в город заезжать не придётся, селитру заберем и ходу.
— А без нас забрать не могут?
— А ты что, переломишься? — вопросом на вопрос проворчал старший.
— Поехали, — не хватало еще переругаться из-за пустяка.
Ехать, в самом деле, оказалось не далеко: километров двадцать, по просёлочной дороге, вырулили к не большой деревушке, проехали ее на сквозь, остановившись возле амбара, где суетились несколько хмурых мужиков. Стоило нам выбраться, как подошла представительного вида женщина. Не здороваясь, сказала:
— Ваш ЗиЛ? — указала тонким пальцем на синею машину, одиноко стоящую возле угла амбара.
Михалыч крякнул, направился к транспортному средству.
— Куда пошел, бланк возьми, — я прям как в кино про советские времена попал: голоса, типажи, техника в конце концов.
Михалыч, с кислой миной, взял листок, буркнул "спасибо" и отправился к машине. ЗиЛ громко затарахтел, бодро рванул с места, я пристроился следом. До деревни мы добрались просёлочными дорогами, причем, это громкое название для двух, еле видных колей, меж лесом и полями, встрется нам кто на пути, точно не разъехались бы, разве что по полю. Пока разглядывал тыл грузовика, в голове вертелась мысли, что вся страна расчерчена вот такими дорогами, и если знать хоть половину из них, то можно незаметно добраться куда угодно. Правда, знать все это не реально, максимум что известно отдельному человеку, так это свой край. И то, тем, кто годы провел за рулет. Эх было бы не плохо, если кто-то позаботился составить карты именно мелких дорог. Но, это все праздные мечты.
Груз мы доставили к складам, что находились за гаражами и не большой лесопилкой, что местные зовут Гатером. Михалыч остановил машину возле пандуса, бодро выскочил и удалился за проржавевшую дверь к своей вдовушке, она тут была зам-склада. Я припарковал нашу "лягуху" прямо около рампы, салон машины настолько достал за последние дни, что я при первой же возможности выбрался наружу. Погода
Сильный удар по подошве выбил меня из дремы. Я разлепил глаза и, со смешанными чувствами, уставился на парня, недоумения и злясь от хамства. Высокий, широкоплечий, крашеный блондин, майка без рукавов. Не холодно же. Или он из каптерки выскочил? Смотрит набычившись, словно браток из девяностых на стрелке.
— Чего расселся, бегом разгружать! — Бог ты мой, что за наигранная злость?
— Не моя обязанность.
— А мне плевать, метнулся, — отдал приказ, развернулся и пошел к ЗиЛу.
Даже отвечать не буду, прикрыл глаза, стараясь затушить разгорающуюся злость. Вообще народ оборзел, быкуют на ровном месте.
— Эй, щенок, ты вообще страх потерял? — вот это уже не игра, я на самом деле разозлился, ведать давно ему никто не перечил.
Когда снова раскрыл глаза он стоял вплотную, прежде чем я успел сказать, что-либо, он схватил меня за ворот куртки, дернул вырывая из сидения, толкнул вперед. Здоровый лось. Я чудом устоял на ногах, скользя по грязи.
— Ты что, совсем охренел, — зарычал я.
Стоило мне посмотреть на быка, как стало ясно — он меня уработает, с наслаждением и попутным глумлением. Мать честная, во попал. Внутри шелохнулась трусливая мысль: прогнуться и пойти работать. Что я, переломлю что ли? Мысль так и осталась в зачаточном состоянии, злость не дала ей ни шанса на развитие.
— БЕГОООМ, — морда раскраснелась, глаза навыкат, сам чуть ли не задыхается от ярости.
Он сделал шаг, выпячивая грудь, заводя руку для удара и все так медленно и самоуверенно, полностью веря, что жертва не будет сопротивляться. Ну-ну. Бить в челюсть не стал, пальцы поломаю, да и не вырублю, а вот в грудную клетку сам бог велел. Кулак вошел точно в солнечное сплетение, будь это нормальная драка, никогда бы не удалось пробить здоровяка. А так. У амбала округлились глаза, он, хрипя, осел на землю, прижимая руки в груди. Я отступил на шаг, адреналин разносился по венам туманя мозг, но я сдержался, не добил поверженного. Я просто растерялся, за озирался, сам не знаю, что ища: то ли поддержки, то ли новых врагов.
— Урою… сууку…у, — захрипел бычара, пытаясь подняться с четверенек.
Э, не, более не стесняясь, приложился ботинком, со стальным носов, по ребрам злыдня. Вроде ничего у него там не хрустнуло, он упал мордой в раскисшую землю, оттопыривая вверх зад. Из-за ЗИЛа вырулили троя. А вот и подмога, так — не паниковать, мужики в телогрейках, в вязаных шапках, морды — скорее удивление, чем озлобленные. Что, скоты, не ждали.
— Суу…у сс, — не членораздельно сипел у ног агрессор. Может еще дать по морде? Вроде нет желания бить поверженного, вот поднимется — тогда да.