Мертвые мухи зла
Шрифт:
– А мы его это... зароем!
– настаивал Авдеев.
– Никто и не найдет!
– Тогда сутки поищут и все равно убьют, - сказал Ильюхин.
– Нет, братья-сообщники, нет... Мы должны товюровского обыграть, переиграть, объегорить и намылить! Только вот как...
Взгляд Кудлякова сделался осмысленным:
– Деловое предложение... Обдумаем. Расходитесь...
– По одному!
– ернически выкрикнул Баскаков.
– Верно, господин старший лейтенант, - без улыбки подтвердил Кудляков.
– Я ведь не указываю вам, как заряжать
– Если бы...
– вздохнул Баскаков.
– Ей-богу, я бы вас послушался!
Утром рано Юровский приказал Медведеву разбудить Боткина, а когда тот появился, прикрывая зевоту ладонью, приказал:
– Попросите всех собраться здесь, в гостиной. Мальчик может спать далее...
Боткин попытался возразить - все же рано, очень рано, но, наткнувшись на бездонный зрачок Юровского, замолчал и постучал в дверь княжон.
Первым появился подтянутый, немного сонный Николай, следом вышла Александра Федоровна. На ней был светло-голубой китайский халат с птицами и деревьями, по лицу блуждала презрительная усмешка. Княжны вышли одна за другой, по старшинству: Ольга со спокойным взглядом светлых глаз; Татьяна она была взволнована и не скрывала обуревающих ее чувств:
– Прежде нас не смели будить с первыми петухами, а здесь...
– Уже и третьи давно пропели...
– равнодушно заметил Юровский. Взгляните на вашу матушку, княжна. Какое спокойствие... Берите пример.
Мария Николаевна сразу же увидела Ильюхина и заволновалась. И это заметил Юровский.
– Вы что-нибудь забыли в комнате? Не беспокойтесь...
Анастасия стояла совершенно спокойно, даже равнодушно.
Ильюхин уже терял контроль над собой и откровенно искал взгляд Марии. Так хотелось успокоить, ободрить ее... "При мне ничего дурного с тобой не случится!" - кричали его полыхающие безумием и любовью глаза. Юровский заметил, но понял по-своему:
– У вас несварение желудка, товарищ Ильюхин?
"Вот, сволочь... Все увидел и - не дай бог - понял, догадался, и первое для такого нехристя дело - унизить, растоптать... Дать бы ему сейчас в рыло - от души, да ведь нельзя. Ее погублю, и вообще - все погублю. А я ведь не трус..."
– Николай Александрович, во избежание ненужных сцен и затягивания диспозиции я буду обращаться только к вам. Итак...
Осторожно вошли Баскаков и Острожский. Они были возбуждены и узников увидели не сразу - одежда была не слишком привычна, особенно - на княжнах. Простые юбки, белые кофточки...
А когда увидели и поняли - у Ильюхина возникло ощущение, что сейчас, сию минуту оба отнюдь не по-офицерски, скорее, чисто по-дамски грохнутся в обморок.
И это увидел Юровский.
– Вот...
– сказал, прищурив глаза.
– Вот, Николай Александрович, смотрите, как изменились времена... Бывало, эти два офицера вашего бывшего флота кричали вам "ура" и в воздух чего-то там бросали, а теперь... Теперь они все поняли и искренне, со слезой и революционной молитвой товарищу Ленину служат
– Это... Это подло!
– зарыдала Мария.
– Верно, - согласился Юровский, - верно, Мария Николаевна. Только все дело в том, что не мы совершили подлость.
– Я не удивляюсь...
– обронила Александра.
– Он... Они... Они скоро весь мир подомнут под себя. Мы знаем это...
– Революция-с...
– осклабился Медведев.
– Теперь о деле. Покажите все, все без исключения ваши драгоценности!
– крикнул Юровский.
– О том, что у вас в лифах платьев зашиты бриллианты, мы тоже известны! Давайте по-хорошему...
– Вы... отберете?
– глухо прозвучал голос Николая.
– Они ничего не отберут! Ваше величество! У вас еще есть верные вам люди!
– Баскаков и Острожский встали перед узниками с револьверами в руках.
– Юровский! Маски сброшены! Убирайтесь отсюда! Или мы начнем стрелять!
– Губы Острожского прыгали, он едва не плакал, Баскаков внешне оставался спокойным, но мгновенно разлившаяся по лицу белизна выдавала и его состояние.
"А ловко, ловко он их... купил...
– с тоской и мукой подумал Ильюхин.
– Вот и нет двоих, и осталось нас всего-ничего... И Мария теперь меня возненавидит, я ведь не вступился, не проявил сочувствия..."
Юровский взглянул на офицеров с некоторым даже сожалением.
– Читал... У господина Горького: безумству, мол, храбрых мы чего-то там даже и споем... Стреляйте, чего же вы?
– Оглянулся, мгновенно возникла охрана ДОНа, человек десять, лица каменные.
– Увести, - приказал.
– Но прежде знайте: заговор ваш раскрыт, и не сегодня - так завтра вы мне выложите имена и адреса всех соучастников. И не надейтесь. На снисхождение...
Ильюхин понял: сорвалось. Чего там... Разве что чудо Господь совершит.
– Вы станете действовать силой?
– спросила Татьяна.
– Если вы будете упорствовать...
– Юровский пожал плечами.
Мария подошла к Юровскому вплотную. Ильюхин стоял рядом с Юровским, отступив полшага.
– Зачем вам это?
– спросила тихо.
– Вы скоро, очень скоро убьете нас всех, - она смотрела не на Юровского - Ильюхину в глаза она смотрела, - и тогда вы распорете лифы наших платьев и заберете наши драгоценности...
Александра Федоровна начала медленно заваливаться, Николай успел подхватить ее обмякшее тело.
– Какая жестокость...
– только и произнес.
– Вы можете идти, - сказал Юровский уже в спину удаляющемуся семейству.
– Не вам талдычить о жестокости. Вы царствовали двадцать три года и убили двадцать пять тысяч человек! За триста лет правления ваши предки не убили столько!
Николай оглянулся, лицо его было белым, глаза полыхали яростью.
– В те триста лет вам не позволяли жить в столицах и губернских городах! А я... Я проявил слабость, да-да, слабость - и вот результат! Меня предупреждали... Меня предупреждали...