Мертвые мухи зла
Шрифт:
Подошел ко кресту, священник вгляделся пристально:
– Ты исповедался, раб Божий? Чего-то я тебя раньше здесь и не видел?
– Не препятствуй, отче...
– ответил тихо.
– Ради умаления смертного греха или... Спасения - кто знает?
Удивленно покачал головой, но крест поцеловать дал.
– Благословите...
– протянул руки - ладонь в ладонь - как когда-то научил батюшка в церковноприходской.
– Знаешь...
– одобрил священник и, перекрестив, поцеловал в склоненную голову и положил руку в ладони Ильюхина.
Что
...В кабинет Юровского по одному заходили охранники смены - той самой, которой предстояло если не стрелять, то уж охранять страшное дело. Заходили и клали на стол револьверы. Пришли и нижние, "латыши", и тоже оружие сдали.
Заметив удивленный взгляд Ильюхина, Юровский объяснил:
– Допрежь времени нечего... А когда время придет - я им сам раздам...
– Мне сдать?
– Ты стрелять не будешь. У тебя другая задача...
– И слабая, едва заметная улыбка, змеясь, поползла под усами. И стало холодно и сыро: знает. Всё знает, чертово отродье...
И тут же заколебался: от кого? От Войкова? Тот еще цацки своей не получил, это еще предстоит сделать, да и получится ли? Может, царица ее и не отдаст? Тогда от кого? Зоя и Кудляков - исключаются. Они ни при чем.
Медведев подслушал? Лукоянов продал?
Глупости...
Ладно. К делу, матрос.
Вызвать государя попросил Боткина. Тот сидел за столом и писал что-то - морщась, вздрагивая и поводя плечами. "Переживает..." - подумал и позвал:
– Евгений Сергеевич!
– Я пишу письмо своему другу в Санкт-Петербург...
– как ни в чем не бывало произнес Боткин.
– Грустное письмо... Я утверждаю, что мы все здесь давно мертвы и осталось только подтвердить нашу смерть... делом.
– Ка... ким делом?
– Вот ведь... Ведь бывают же! Пророк, и всё! Провидец...
– Простым. Убить.
– Встал.
– Вам что-нибудь нужно?
– Пригласите государя. Я мог бы и сам, но стучаться к княжнам и идти... туда... Я не хочу. Пожалуйста.
– Да.
– Боткин ушел, и сразу же появился император. Вгляделся.
– У вас... что-то важное?
– Да. Евгений Сергеевич, вас я прошу уйти.
– Боткин молча удалился в столовую.
– Государь... Войков выставил условием возможной... помощи вам и вашей семье... Кольцо с рубином. Оно на шее вашей супруги...
Лицо царя менялось на глазах. Только что внимательное и даже доброжелательное - оно мгновенно сделалось холодным и непроницаемым.
– Вы не отдаете себе отчета... Это кольцо - мой подарок. Давний...
– Да. В Германии. Вы были тогда женихом. Государь... Мне трудно и... незачем все это говорить. Я простой человек, не вор и не мздоимец. Но у вас есть два пути: все рассказать коменданту или Голощекину и тогда нас... И Войкова, пусть и заслуженно, - расстреляют или выгонят. И вы останетесь без одной единички из ста. Тогда - всё.
– А так...
– усмехнулся грустно.
– Единичка, как вы говорите, - есть?
–
Молча ушел и отсутствовал минут десять. Ильюхин молил Бога, чтобы не возник Юровский. Или даже Медведев. Но никто не появился, и вдруг подумал: Господь на нашей стороне...
Вышел царь, в руке он держал кольцо; рубин, почти черный, словно глаз бездны уставился на Ильюхина.
– Я надеюсь...
– Протянул кольцо.
– Я - тоже.
– Спрятал заветную "цацку" в карман.
– Будем верить, что Войков не обманет...
Поклонился глубоко, как иконе в церкви.
– Храни вас Господь...
– услышал в ответ.
Вынул часы: до полуночи оставалось девять часов.
...Войков держал кольцо цепко и жадно, даже дышать начал прерывисто. Заметил удивленный взгляд Ильюхина, объяснил:
– Это мистика, понимаешь? Я буду смотреть в это кольцо, и оно откроет будущее...
– Мечтательно поднял глаза.
– У меня будет великое будущее, Ильюхин... Я стану во главе большевистской дипломатии. Буду послом в Америке или народным комиссаром иностранных дел... Это моя еще детская мечта, понимаешь? А теперь она сбудется. Я сумею предвосхитить события, этот глаз Шивы мне поможет, и равных мне не будет, понимаешь?
Всё, что он произносил, напоминало бред больного человека.
Чтобы остановить - спросил:
– Что теперь?
– А что теперь? Ты - выполнил, и я тоже - исполню. План такой - его ты вчерне и знаешь, я только расскажу тебе последовательность. Итак... Ровно в одиннадцать семейство купца заводят в кладовку. Препятствий не будет: охрана не вмешается, потому что...
– посмотрел победно, - потому что таков приказ Юровского. Удивлен?
– Да уж...
– ошеломленно посмотрел, хрустнул пальцами.
– А это... верно?
– Как то, что ты стоишь передо мной. Далее. В начале первого часа следующего дня, то есть после двенадцати ночи уже семнадцатого июля, Юровский прикажет Боткину разбудить семейство и велит сойти вниз: ждет авто, повезут в другое, более надежное место.
– И...
– Они пойдут вниз, потом - во двор, потом нижними комнатами. В это время - по часам, по часам - заметь! Секунда в секунду позвонит Лукоянов от имени Дзержинского, и Юровский пойдет к телефону. Пока он будет отсутствовать, замену-подмену выведут из кладовой и посадят - кого на стулья, кто и постоит...
– Но ведь ты... вы говорите, что Юровский - в курсе? Зачем же... звонить? От Феликса?
– Чудак...
– закрутил головой от удовольствия.
– Да ведь он, Юровский, ответственен за все. После того как ты передашь ему код - он должен действовать ать-два, понял? Это называется - а-ли-би, то есть если что он, Юровский, потом скажет: "Мне звонил Дзержинский, что там без меня сделали - знать не знаю!" Все понял?
Странно стало... Было такое ощущение, что - вот, всё и уладилось. И одновременно - нет. В рассказе Войкова - червоточина. Незримая, незаметная, неуловимая.