Мертвые сраму не имут
Шрифт:
Коста слегка приспустил паруса, и Атанас направил фелюгу к пока еще невидимому берегу. Вскоре в серых сумерках они нашли широкую заводь и какое-то время шли по ней. Потом с двух сторон фелюги зашуршали высокие камыши. Раздвигая их и сбавляя ход, она еще долго двигалась по этому камышовому царству, время от времени вспугивая сонных птиц. И, наконец, остановилась.
– Что? Уже приехали? – спросил Леня у проходившего мимо Косты, который опустил на дно фелюги мачты.
– Перва станция, – сказал Коста.
Над
– Скоро комар нэт, – и Коста указал на восток, где за горизонтом уже угадывалось солнце.
И верно, когда солнце поднялось над камышами, комары словно по команде исчезли, будто их никогда здесь и не было. Куда они делись – неизвестно.
Днем весь экипаж фелюги коротал время кто как мог. Коста устроился на носу и там уснул. Атанас сидел на кнехте и задумчиво курил свою трубку. Елизавета Михайловна с Ленькой читали какую-то книгу, кажется «Приключения Тома Сойера», но Лене книга не нравилась, он кривился и говорил, что у этих американцев какие-то совсем ненормальные пацаны. У них ни одной хорошей игры, и вообще они все там совсем как дети. Только с Геком Финном Леня не прочь был подружиться. Кольцов, сидя на носу, наблюдал за мелкими рыбешками, которые неторопливо сновали в воде. Они никого не боялись, и у них там была полная гармония.
Потом они дважды принимались обедать.
Под вечер проснувшийся Коста искупался, подав тем самым пример другим. Атанас, в очередной раз выбив из своей трубки пепел, посмотрел на небо и что-то сказал Косте. По выражению их лиц Кольцов понял, что их что-то встревожило.
– Что-то случилось? – спросил он у Атанаса.
– Так. Мало… Чайка нэт. В воду садись, берег ходи. Плохо.
– Что делать?
– Дом надо бежать.
Коста поднял мачты. Зашелестели и наполнились ветром паруса. Сам же сел на носу и, веслом раздвигая камыши, медленно проталкивал фелюгу на чистую воду.
В глубоких вечерних сумерках они проскочили сквозь узкую горловину залива и оказались в море.
Атанас снова долго смотрел на небо, на звезды. Они уже стали появляться на вечернем небе, и их то накрывали, то снова открывали быстро мчащиеся рваные облака. В сумерках уже еле проглядывался берег. Фелюга торопливо уходила от него в море.
Кольцов остановился возле Атанаса, спросил:
– Может, лучше вернуться? Переждем ещё день.
– Назад – нет. Там много бакан. Риф. Мель, – попыхивая трубкой, ответил Атанас. – Лучше море. Болгария близко. Дом близко. Хорошо.
В сумеречной дали скрылся берег, но фелюга теперь бежала вдоль него.
К Кольцову
– Они чем-то взволнованы?
– Возможно, будет шторм, – как можно спокойнее сказал Кольцов и успокаивающе объяснил: – Но они надеются добежать до границы с Болгарией и там где-то от него спрятаться.
– Мы что же, так и не увидим шторм? – с некоторым сожалением спросил Леня у Кольцова.
– Возможно, – ответил Кольцов.
– Жаль, – вздохнул Леня. – Я никогда не видел шторма.
– Лучше бы его не видеть.
– Убери один парус! – приказал Атанас, вставая вместо Косты за штурвал.
Коста бросился к мачтам.
В это время высокий водный вал настиг фелюгу и, словно молотом, с силой ударил ее в левый борт. Затрещала и рухнула на дно фелюги мачта, сбив Косту с ног.
– Гаси второй! – сквозь свист ветра Коста не услышал, а угадал команду.
Он с трудом поднялся и бросился ко второй мачте. Но под бешеным порывом ветра парус на ней затрещал и, разорванный надвое, жалкими тряпками заполоскался над фелюгой на ветру.
Волны свирепо охаживали фелюгу, то поднимая ее на гребень волны, то с силой роняя в кипящую пучину. Коста несколько раз пытался встать на ноги, дважды или трижды ему это удавалось, но новый тяжелый удар волны по фелюге безжалостно сбивал его с ног.
Затем он устал сражаться со свирепой стихией и, сидя в воде и двумя руками придерживаясь за вертикальный обломок мачты, наблюдал за трепыхающимися на ветру кусками разорванного паруса.
– Констанцу прошли? – донесся до него голос Атанаса.
– Не знаю. Вроде промелькнули какие-то огни.
– Идем к берегу. По-моему, это уже Болгария.
– Напоремся на рифы! – Атанас лихорадочно вращал штурвал, пытаясь поставить фелюгу поперек надвигающихся из моря валов.
Сверкали молнии. В их вспышках Кольцов видел вцепившегося в штурвал Атанаса… и Косту, опять тщетно пытающегося подняться на ноги и спасти обрывки второго паруса…а также мокрую Елизавету Михайловну, которая лежала рядом со сломанной мачтой и, прикрывая своим телом Леонида, молилась.
Ветер слегка поменял свое направление и подул теперь с моря. Крутые валы стали толкать фелюгу в корму и подгоняли ее к берегу, Прошла, казалось, вечность, но берега все еще не было видно.
Скорее бы наступил рассвет! Можно было бы хоть что-то увидеть, рассмотреть, сориентироваться.
Кольцов, с трудом балансируя и спотыкаясь о какие-то банки, коробки, плавающие по днищу, приблизился к Косте. Помог ему подняться на ноги. Тот встал и, вновь обхватив руками уцелевшую мачту, лишенную парусов, стал всматриваться в проступающую в рассветных сумерках дальнюю и пока еще едва заметную полоску берега.