Мертвые сраму не имут
Шрифт:
Жихарев пробежал до угла и все же успел увидеть комиссара, который поднялся на крыльцо банка и тут же скрылся за дверью.
Жихарев знал этот банк. Это он здесь совсем недавно потерпел сокрушительную неудачу. Их было трое. Они тщательно подготовились, ликвидировали сторожа, овладели входными ключами. Им заранее было известно, что банк не работает, а управляющий куда-то уехал. Казалось, удача сама плывет им в руки. Они проникли в банк. Трудились почти всю ночь. Под конец, отчаявшись, применили универсальные инструменты – ломы и молот. Но искалеченные
Да, это был тот самый банк. Жихарев стоял за углом и ждал, когда оттуда снова выйдет комиссар. Надо было узнать, куда он отправится еще и где он остановился.
Но комиссар не выходил. Похоже, он здесь жил.
Жихарев не оставлял надежды вскоре все же поквитаться с этим банком и его упрямыми сейфами. Но теперь у него возникла и вторая причина: заодно поквитаться также с комиссаром, пока он никуда не исчез. Надо было торопиться, но и хорошо подготовиться, чтобы удача на этот раз не отвернулась от него.
Лишь под вечер Жихарев отправился к Слащеву. Его руки жгла газета с новостями о намерениях французов удалить Русскую армию из Турции. Интересно, что скажет по этому поводу Слащев, которому так же больше некуда деваться, как и ему.
Жихарев сразу заметил, что Слащев был чем-то озабочен. Всегда энергичный, быстрый в движениях, в этот раз он был вял и задумчив.
«Ни к нему ли приходил большевистский комиссар? – подумал он, но тут же отбросил эту мысль как нелепую. – С меньшим риском он мог прийти к Врангелю. Слащев люто ненавидел большевиков, как и большевики его. И если бы комиссар посетил Слащева, то он вряд ли ушел от него своими ногами».
Но на всякий случай Жихарев спросил:
– У вас плохое настроение. Вам кто-то его испортил?
– Почему ты так решил?
– Я вас хорошо изучил. Вы сегодня какой-то другой. К вам никто не приходил?
«Бестия, выследил», – про себя отметил Слащев проницательность гостя и спокойно ответил:
– Нет, никто. Во всяком случае, Мустафа мне ничего не говорил. А что?
– Я видел на вашей улице большевистского чекиста. Не вас ли он выслеживает?
– Кому я нужен, Жихарев? Война кончилась, а генералы представляют какой-то интерес только в войну. По-моему, тебе он просто примерещился.
– Нет-нет. Я узнал его.
– Ну, и что ты собираешься делать?
– Не знаю, – и затем решительно сказал: – Продам.
– Ну и ну! Высоко прыгнуть хочешь.
– А чего? Знаю людей, хорошие деньги за него дадут, – едва не шепотом, с каким-то придыханием сказал Жихарев, – Не зря же чекист тут. Наверно, что-то замышляет. Ну, а не получится с ним, другое дело проверну. Может, миллионный куш сорву. И мне, и вам до смерти денег хватит.
– Фантазер ты, однако, – скептически ухмыльнулся Слащев.
– Я все свои фантазии за войну растерял. Теперь свои фантазии, как золото, на зубок проверяю, – обронил Жихарев и испугался, что слишком уж разоткровенничался. И торопливо закончил: – Не хочу в нищете жить.
– Не лез бы ты в эти дела,
– Честно скажу, это я и хотел вас просить, – просиял Жихарев и опять подумал, а не рассказать ли все подробностях Слащеву: и о том давнем их знакомстве с комиссаром, об адъютанте Врангеля Уварове, и о десяти тысячах долларов, а может, и о русском банке. Но у Слащева могут возникнуть свои идеи. И кончится это тем, что генерал сделает так, как ему захочется, и он, Жихарев, окажется в этой истории совершенно ни при чем. И он сам себе еще раз сказал: стоп. Он не настолько знает генерала, чтобы полностью ему доверяться. И все же добавил: – Фантазии не фантазии, а в случае удачи и вас не забуду. Долю принесу. Из уважения.
– Ты что же, меня в подельники приглашаешь? – нахмурился Слащев.
– Нет! Зачем же? Я все сам. А только вижу: тоже живете в нищете, а генерал.
– Не гожусь я в подельники, Жихарев. Не та у меня совесть. Не для таких дел, – сказал Слащев, а сам подумал: «Как же я раньше тебя не разглядел, подлеца эдакого? Выгнать бы взашей, да теперь, пожалуй, нельзя. Теперь надо как-то выбираться из этой грязи и Кольцова вытаскивать». И продолжил: – А насчет моего настроения ты правильно заметил: Маруська кашляет.
Затем они вместе прочли газетную статью о намерениях французов изгнать Русскую армию с пределов Турции.
– Ну, и что вы думаете по этому поводу? – спросил Жихарев.
– Ничего, – сухо ответил Слащев. – Меня это не касается.
– Ну, как же! Вы – русский генерал, который…
– Ты, кажется, забыл, – перебил его Слащев. – Ты забыл, что я уже давно не генерал. Я – беженец. Меня оставят здесь, как старые, изношенные сапоги. Меня нет. Меня вычеркнули.
– Но вы же не останетесь здесь, если они уйдут.
– Какое я теперь имею к ним отношение? Я сам по себе, они – тоже.
– Ну, и здесь оставаться…
– Ну, почему же? Неужели не слыхал? Мне Земский союз индюшиную ферму подарил. Стану фермером, – он поднял глаза на Жихарева, ухмыльнулся. – Нинка – бухгалтером, Маруська – пастухом. Буду индюшиными яйцами торговать! Озолочусь. А что!
И смолк, лишь нервно барабанил пальцами по столу. Снова подумал о Кольцове. Когда-то он появится? Поискать бы его, да как? Сказал: сам приду. Прийти не побоялся, а где его искать, не сказал. «Конспиратор».