Мертвые воды Московского моря
Шрифт:
Волосы она могла перекрасить. На глаза можно надеть линзы. Правда, Жюли старше Яны на несколько лет, дата рождения указана в ее паспорте… В таком случае надо подозревать поддельный паспорт… Но Реми проверил, что Жюли Лафарж существует… Может, попросить его съездить в Дижон? Может, там живет другая Жюли Лафарж?
«Стоп, – сказал он, открывая свою квартиру. – Ты переутомился, Кис, и потому окончательно сбрендил. Ведь Реми не просто Жюли Лафарж нашел – он нашел «Жюли Лафарж, в замужестве Каратчаев»! Никакой другой такой быть не может. Точка».
Все снова вернулось
И все же мысль, несмотря на всю ее бредовость, продолжала крутиться в его голове. Он плохо спал, ворочался, вставал курить, – хорошо, сегодня один, не то бы разбудил Сашку…
– Волосы она могла, конечно, перекрасить, но не на лобке же! – сказал он себе на первой бессонной сигарете.
– А, собственно, почему бы и нет? Если красить, так уж повсюду, для страховки! – возразил он себе на второй бессонной сигарете. – Господи, ну и чушь! Не мог же Карачаев жениться на СОБСТВЕННОЙ ДОЧЕРИ!!! – загасил Кис третью сигарету.
Хотя…
Сам Алексей представлял, что если бы у него была дочь, то он бы с радостью пустился в постижение неизвестных ему ощущений совершенного бескорыстия любви мужчины к женщине: любви отца к дочери.
Но он многое повидал и знал, что отношения складываются по-разному. Он видел отцов похотливых, желавших своих дочерей. Он видел отцов тщеславных, выставлявших напоказ своих дочерей. Он видел отцов нежных, отцов безразличных, отцов-«наседок», вполне способных заменить не просто мать, но и пяток нянек в придачу. Он многое повидал и потому был способен допустить даже такой, совсем уже патологический вариант…
Кис выпил воды и пошел спать. На этот раз окончательно – то есть до зловредного звонка будильника.
«Позвать Лялю, – подумал он, едва открылись его глаза. – Пусть посмотрит на Жюли. Вдруг она что-то заподозрит?»
Ему было почти стыдно это делать, но он все же решился. Для начала позвонил Жюли и принялся настырно напрашиваться к ней для очередного разговора. Жюли никакого энтузиазма не проявила, принялась ссылаться на занятость: ей и туда надо поехать, и сюда, дел много… Кис настырничал и таким образом исхитрился разузнать о планах Жюли на сегодняшний день, что, собственно, и являлось его целью.
После чего он вызвонил Лялю и попросил ее о встрече в час дня: он точно узнал, что Жюли должна уходить из дома в половине второго.
Ляля не спросила зачем. Просто пообещала подъехать.
Они встретились в районе метро «Парк культуры» – Ляля приехала с Красной Пресни, Алексей со Смоленской. Он посадил ее в свою «Ниву» и направился на проспект Вернадского, где находилась квартира Карачаева.
– Я хочу, чтобы вы посмотрели на Жюли, жену Афанасия.
– ?!
– Вдруг вы ее уже когда-нибудь видели?
– Вы ее в чем-то подозреваете, Алексей?
– Нет, я брежу… – ответил он
Ему казалось, что Ляля с трудом скрывает разочарование от нулевых результатов его почти двухмесячных трудов. В последние годы Алексей стал достаточно известен, особенно после знаменитой истории на телевидении, [2] и его частенько рекомендовали знакомым. Ляля услышала его имя от кого-то у себя на кафедре, и ей, без сомнения, его подали как звезду частного сыска… И вот тебе «звезда»!
2
См. роман Татьяны Гармаш-Роффе «Ведьма для инквизитора».
Одно утешало: что настоял на фиксированном гонораре за работу, не зависящем от времени, которое детектив потратит на поиски убийцы. Иначе бы сейчас горел от стыда…
Жюли вышла из подъезда. Ляля подалась вперед, вглядываясь сквозь стекло машины в силуэт. Жюли направилась в сторону проспекта, и Кис тихо тронул машину за ней. Вот она встала на обочине, и Алексей развернул машину таким образом, чтобы Ляля могла увидеть ее лицо.
Наконец Жюли поймала машину и исчезла из поля зрения.
– Ну что? – повернулся к Ляле детектив. – Она вам кого-нибудь напоминает?
– Нет… А кого она должна мне напоминать?
– Не знаю, – слукавил Кис. – Я думал, вдруг вы ее уже где-то видели?
– Вряд ли.
– А все же подумайте еще!
– Что у вас на уме, Алексей?!
– Я же вам сказал: бред.
– Ладно… Тогда я тоже в порядке бреда. В ней есть что-то, отдаленно напоминающее Яну… Хоть я ее не видела с тех самых пор, когда мы расстались с Афанасием. Все наши с ним встречи происходили в городе, в ресторане, – Яна не потерпела бы моего присутствия дома… Вы это хотели услышать? Или что-то иное? В чем состоит ваш бред?
– Примерно в том же.
– По правде говоря… Алексей, извините, это, наверное, не соответствует вашим ожиданиям… Но вы не представляете, как Афанасий любил своих дочерей. Он Асю любил безумно. И я даже не возьмусь сыскать эпитет, который способен охарактеризовать его любовь к Яне. Если помните, я говорила вам о том, что Яна стала для него реинкарнацией Аси. И тем самым удвоила его страсть… Отцовскую, разумеется. И я не удивлюсь, если он стал искать в женщинах подобие своих дочерей…
Она отвернулась, чтобы Алексей не смог увидеть то выражение обиды и печали, которое завоевало ее лицо на некоторое время.
Но Алексей, и не видя, понимал, что чувствует Ляля. Она щедро отдавала себя Карачаеву: любовь, внимание, поддержку, помощь. А он предпочел тех, которые у него брали . Обидно и несправедливо. Но, увы, жизненно. Алексей и сам когда-то пережил подобную ситуацию. Его жена, первая и единственная, с которой он разошелся задолго до Александры, она в конечном итоге выбрала не его, отдававшего ей по полной программе, а другого… Который подставил жадный роток под кормящую грудь.